Выше времени
Шрифт:
— Слова тебе моего мало, да?
— Мне — достаточно. Но у меня — банк. Есть определенные правила…
— Слушай, мозги мне не дури, да? Ты поиздеваться пришел? Мне деньги нужны. Скажи, сколько можешь дать.
— Сто тысяч. Под залог дома и машины. Сам знаешь, они в два раза меньше стоят…
— Мне нужно хотя бы двести. И не под залог. Машину я продавать буду. Дом — нет. Я уезжать отсюда не собираюсь… Некуда мне уезжать…
Гасан вдруг жадно схватил бутылку с коньяком, налил только себе полную рюмку, одним
Тут официант принес мясо с зеленым горошком, луковой приправой. И бутылку «Каберне». Вина он мне в бокал налил и отошел. А я за еду взялся. Кушать, надо заметить, очень хотелось.
— В общем, даешь мне двести тысяч, — как-то слишком уж уверенно заявил Гасан. — Я тебе через год отдам. С процентами. Двести двадцать. Для валюты — хороший процент.
Может быть, и хороший…
— Нет, — твердо заявил я. — Могу дать сто тысяч. Под залог машины и дома. Да и процент будет повыше — отдашь сто двадцать пять.
С такими людьми разговаривать уметь надо. Только слабину покажи — в горло вцепятся. И зачем я вообще к нему на встречу поехал? Кит, тот сразу бы понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. А я все до последнего миром уладить дело хотел.
— Если у тебя проблемы какие есть — я помогу. Ненужные люди, лишние связи… Невзирая на лица, — пообещал Гасан.
Вот оно как запел! Уберет любого, кто мне мешает… Да только и заказчиком в уголовном деле проходить — удовольствие слабое. А после заказа всю жизнь у Гасана на крючке висеть будешь. Так что хоть и не нравятся мне некоторые люди в нашем городе, пусть живут. Есть и цивилизованные способы борьбы. Хотел бы — давно киллера нанял без Гасана.
В личных проблемах мне Гасан тоже не поможет. Помнится, Кит Юлю Вавилову слишком деловой считал… А по-моему, она не от мира сего. Собирается замуж за учителя математики, который ее к поступлению в медицинский готовил. Ну, в своем ли уме? Какая бабка ей нашептала, что меня сторониться нужно? Будет всю жизнь нищету с этим учителем хлебать. А я бы, по крайней мере, надежно ее обеспечил. Даже если бы мы с ней, в конце концов, решили расстаться. Она ведь этого боится — что не на всю жизнь. И как таких идеалисток воспитывают? В общем-то, за это я ее и люблю. Это — не Оксана, которая на Кипр со мной ехать решила, как только я предложил, хотя мы до этого едва знакомы были.
Попросить, что ли, Гасана, чтобы он учителя этого, Колю, завалил? Это и не дело даже — так, ерунда. Гасан ведь о серьезных людях говорил. Вроде милицейских полковников. А Коля — простой баклан. Да и замочат его — мне от этого легче не станет.
— Мне, Гасан, ничего от тебя не надо, — усмехнулся я после некоторых раздумий. — Давай так договоримся: или делаем по-моему, или никак.
— Пожалеешь, — скрипнул зубами Гасан.
— Ты мне не угрожай, — жестко ответил я. — Вроде бы тебе я ничего не должен.
—
Я прожевал еще один кусок мяса, рассмеялся:
— Мог бы, наехал бы. Не по зубам я тебе.
— Посмотрим еще, по зубам, или нет, — едва ли не прошипел Гасан.
— Посмотрим, — кивнул я. — Что ж, мои сто тысяч тебе помочь могли. Сейчас ты ничего не получишь. Впрочем, я понимаю, кровь играет. Передумаешь — приходи, поговорим.
Я — не Кит. Мне тактика тотальной войны чужда. В конце концов, ничего плохого мне Гасан пока не сделал. И, буду надеяться, не сделает. Не посмеет.
Гасан что-то по-своему прошипел. На каком языке — не знаю. То ли азербайджанец он, то ли из Дагестана, а может, курд или ассириец. Мне, в принципе, все равно. Но из шипения ясно было — ругается.
Сотенную я на стол бросил — не хватало еще, чтобы он говорил, будто угощал меня. Можно было бы и не бросать, но меня все к красивым поступкам тянуло. Что та жалкая сотня?
— Я тебя не отпускал, — прошипел Гасан.
Чувствую — ствол мне в бок уперся. Стало быть, все серьезно… Готовился он к этой встрече. Или только сейчас решение принял?
Мой Генка сидит в другом конце зала. Не видит даже, что у меня проблемы. Но и гасановых телохранителей поблизости нет. Дело между нами…
Прежде я никогда бы рисковать не стал. Дрогнет у этого уголовника рука, продырявит он меня — и что дальше? Жизнь дороже трехсот штук, даже зелеными.
Но сейчас словно что-то нашло на меня. Тот Никита, Кит, которого я помнил, инициативу в экстремальной ситуации в свои руки взял. Я словно бы и ни при делах был, как он бы сказал.
— Опусти пушку, зверек, — приказал я Гасану.
Тот, такие слова услышав, зашипел, как чайник, пистолет мне уже в лицо тычет. А я на пол опрокинулся вместе со стулом, и с пола ногой — Гасану по горлу. Достал, как ни странно. Жаль, туфли дорогие, мягкие. Гасан только квакнул и пистолет выронил. Хотя мог бы и выстрелить.
Я, конечно, в спортзал ходил, карате занимался. Но сам от себя такого не ожидал. Словно моторная память из прошлого ко мне вернулась. Или даже не из прошлого — от того Латышева, который в молодости на улицах гоп-стопом промышлял. Для которого ударить человека ногой было в порядке вещей.
Лыков вскочил — бледный, как полотно, пистолет из кобуры рвет. Гасан на пол повалился — хрипит.
— Ты со мной так не разговаривай, — посоветовал я несостоявшемуся деловому партнеру. — Уважение имей.
Пистолет ногой в сторону отбросил — и к выходу. Оружие в руки брать — себе дороже. Теперь у меня одна надежда — на Лыкова. Тот, хоть и десантник бывший, выше меня на голову и в плечах шире раза в полтора, против нескольких «стволов» не выстоит. Особенно, когда в спину палить начнут.