Вышедший из ночи
Шрифт:
Они пошли вперёд. Ра поражало, что теперь она оказалась под вулканом.
Потолка не было видно из-за темноты. Пол был скользок и холоден, а стены грозили гостям железными шипами непонятно как и откуда появившимися здесь.
Воздух пах пеплом, из-за чего у Ра запершило в горле, и она закашлялась. Но всё это можно было стерпеть ради того зрелища, которое открылось ей, когда она вошла в жерло потухшего вулкана.
Вэриат не соврал, всё вокруг действительно сияло красотой!
Вверху был виден маленький белый
Камни были покрыты стеклом, сперва Ра даже не поняла этого и решила, что они обледенели, хотя холодно не было. А в стенах, словно звёзды, сверкали алмазы!
Прошло ещё немного времени и Ра вслед за Вэриатом и Роук подошла к хрустальной арке, которая стояла посреди всего этого великолепия. Под аркой оказался мраморный чёрный алтарь, испещрённый витиеватыми письменами мёртвого языка, который никто из ныне живущих людей уже не смог бы прочесть.
Ра не решалась что-либо спросить. Она трепетала пред некой силой, которая ощущалась здесь.
Это был храм Дайон, в нём было страшно, мучительно таинственно и прекрасно. И Ра стало совершенно ясно, что вошла она сюда лишь потому, что её провёл Вэриат. Ра просто откуда-то знала, что простым смертным вход в этот храм закрыт.
Тишина была нарушена королём. Вэриат сказал лишь: «мне нужна твоя кровь», и в глазах Ра потемнело.
Последнее, что она увидела, было пламя. Белые всполохи, синие, красные, как кровь.
О небо, неужели Ра умирает? Она даже не успела понять, что лежит на алтаре, да и не видела больше ничего. Даже мысли её путались. Видимо, она была уже не в жерле потухшего вулкана, а где-то меж мирами. Даже не во сне.
Ра слышала только биение своего сердца, как барабанную дробь. В груди у неё болело. В ушах стоял шум крови, похожий на звук ветра. Ра казалось, что она падает вниз с большой высоты... И всё никак не достигнет дна. Дна... Бездны? О нет, что за глупость, ведь на то она и бездна, что бесконечна, разве не так?
И всё-таки Ра никуда не падала, а всё ещё была на алтаре, полыхающим пламенем, жарким и ослепительно ярким. Но в открытых глазах Ра стояла тьма. И ни боль, ни радость, ни страх не касались её. Она была здесь, но словно отсутствовала.
И лишь громогласное: "Дайон! Дайон! Дайон!", разрывая тишину, сотрясало стены. Чей это был голос? Не самой ли вулканической горы?
Дайон!
Свет вверху погас, наступила ночь. Пламя, танцующее на алтаре освещало пещеру. Жар его будто желал расплавить камни, обратить окаменевшие уголья в алмазы. Пламя пожирало воздух, затягивало собой пол, ползло по стенам. Обтекало тело короля нижнего мира, но не опаляло его, только волосы Вэриата, когда дошёл до них огонь, затрепетали от его касания, как от порыва ветра.
Дайон!
По вулкану прошла вибрация. Где-то обрушились камни. Вверх поднялся столб пыли и пепла. Пламя стало серебряным, как отблеск молнии, вот только оно, в отличие
Дайон!
Взошла луна, но свет её не проникал в вулкан, хоть и был виден в ночном небе. Роук кричала: что именно, нельзя было разобрать. Всё вокруг сотрясалось, как от землетрясения. Роук не могла удержаться на ногах. И вот она обратилась в облачко тумана и тяжёлым вздохом растворилась в воздухе.
А Вэриат, объятый пламенем, не дрогнув, стоял на месте.
Дайон!
По мраморному алтарю расползлись трещины и из каждой, как кровь, хлынула лава.
Ра не чувствовала этого, да и нетронута она была жаром. Ра уже не видела, не понимала и не слышала ничего, кроме громогласного – «Дайон», что раздавалось в душах тех, кто дерзнул побеспокоить дух великой пряхи.
Дайон!
И стихло всё...
Глава сорок седьмая
«Зачем ты пришёл ко мне, знаю я. Но как посмел потревожить меня? Смертную привёл… Что же, это достойная плата. Но ведь увести её от меня хочешь. Или нет? Ты пришёл за ответом. Я не дам тебе ясный ответ. И всё же тебе решить предстоит, выживет девушка или мне её в пепел обратить».
Голос Дайон был сухим, скрипучим и каким-то острым. От каждого её слова становилось больно в груди, и раскалывалась голова, будто в неё вонзали нагретые на огне спицы. Но Вэриат лишь чуть свёл к переносице брови, да сжал кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Ра была без сознания. Вэриат знал, что сейчас она ощущает страх, но не чувствует боль. А над алтарём вспыхнуло жгучее, красное пламя, которое объяло девушку, желая её испепелить.
– Великая Дайон! – он опустился на колени и склонил голову, но не чувствовал себя униженным и принуждённым сделать это. Вэриат находился перед силой, которая превосходила его. Впрочем, дух Дайон имел власть только здесь, в жерле вулкана, и всё же Вэриат испытывал большое почтение перед матерью Смерти и Воплощения тьмы. Он впервые в жизни ощутил благоговейный трепет.
– Прости меня, если я дерзко поступил, вызвав тебя на разговор кровью той, кого в жертву тебе принести не желаю.
Он посмотрел на Ра, которая была бела, как полотно, и быстро перевёл взгляд на пламя, что взмывало от алтаря до кратера вулкана.
– Близится война и Карнэ, которой я служу, замышляет великие дела. Однако Смерть передала мне послание и я...
«Знаю всё. Сказала дочь моя: «Вышедший из ночи всегда столкнётся со светом, и чтобы не сгореть в огне солнца, нужно облачиться в доспехи, отбросить тень, что заставит пылать землю. Но есть и другой путь: можно просто вдохнуть… в себя… солнце». Так вот, этому суждено случиться, однако выбор будет за тобой, что сделать раньше, вдохнуть солнце в себя или же выбрать пламя, что землю сожжёт!»