Выскочка из отморозков
Шрифт:
Уже через полчаса увозила их на вызов оперативка. Поножовщина и стрельба в ресторане. На вызов поехали впятером.
Едва машина затормозила перед освещенными окнами, оперативники услышали свист. Мгновенно в ресторане погас свет. Из окон, из дверей выскакивали, выдавливались люди. Их хватали, совали в машину, они орали, что ни при чем, что надо брать стрелявших, зачинщиков драки, а не их — обычных посетителей.
Три машины битком привезли в милицию. Средь них ни одного виновного. Те сумели уйти. А задержанные, покидая райотдел ранним утром, во все корки кляли оперативников.
— Такого не бывает! Боятся мести, а нам попросту не верят, — говорили курсанты.
— Толку нет от вас! Ни в одном деле не помогли. А сколько запороли! Давно просим начальство не присылать вас сюда. Одни неприятности от такой помощи, — сетовали сотрудники милиции на курсантов.
— Но кто–то должен их учить! Не век им жить в курсантах. Придет время самостоятельной работы, и что тогда?
— Может, их завтра к вам направят?
— Только не это! Чур нас! Не надо таких!
Все учились. И у вас проколы случались…
— Но не такие, когда все мимо…
На следующий день Борис с Ильей, получив стипендию, поспешили в ближайший магазин за сахаром и чаем,
решили купить еще булок и отдохнуть после трудной недели.
Борис стал в очередь к кассе, Илья к прилавку… Был конец рабочего дня, и в магазин набилось очень много народу. В очередях образовалась давка. И вдруг до Борьки донеслось:
— Ах ты, паршивец! Держите воришку! — Визжал, скрипел старушечий голос. Борька пробился вперед и увидел в руках бабули того самого пацаненка из магазина.
Борис взял его за шиворот так, что не только дергаться, дышать стало нечем.
— Бабуля, отдайте его нам! Мы курсанты из школы милиции. Поверьте, не выпустим этого ворюгу, мы знакомы. Только скажите, что он хотел украсть в этот раз?
— В своем кармане его руку поймала, кошелек хотел вытащить, обормот!
— Илья! Давай сюда! — позвал Борис.
Парень подошел. Оглядел мальчишку:
— Он тут не один. Для кого–то промышляет. Тот неподалеку. Давай отойдем в сторонку.
Едва оказались в сутолоке, Борис почувствовал, что рука опустела. В ней осталась рубашка, а мальчишка будто испарился.
— Сучий сын! Паскудник! Козья вонючка! Лягушонок мокрожопый! — ругались парни.
— Я ж говорил, что он не один!
— Но как сумел смыться?
— Руки были свободными! — зло заметил Илья и добавил: — Будет третья встреча, ее вам не миновать.
Ребята шли, нагруженные кульками и пакетами. Под ногами лед, на голову летит снег. Скорей бы в общагу, в чистую, теплую комнату с кипящим чайником на столе. Они почти перешли дорогу, как вдруг неведомо откуда взявшийся камень больно саданул Борьку в плечо. Тот ойкнул. Успел шагнуть на пешеходный тротуар, но никого не разглядел в толчее прохожих. Никто не оглянулся, не обратил внимания и не смотрел в его сторону.
— Ну, козел! Поймаю, сразу голову сверну! — пообещал. Борис в темноту.
— Значит, он где–то тут неподалеку живет! — предположил Илья.
— Я его достану, — глянул на окна дома, на ближайший подъезд Борис и скрипнул зубами от досады,
А через неделю курсанты решили очистить город от беспризорщины. Борису достался угловой подъезд старой пятиэтажки и подвал. Ни на чердаке, ни на лестничных маршах, ни в подъезде не встретил никого. Оставался подвал. Парень, увидев, что подвал освещен, хотел пройти мимо, не заглянув. Но вдруг ему послышались голоса, и Борис решил спуститься вниз.
Едва он шагнул с лестницы, увидел стайку ребятишек. Полуголые, озябшие, голодные, они облепили отопительные трубы и боязливо смотрели на каждого входящего, только бы не оторвали от тепла.
— Коротаем? А почему здесь? Иль нет у вас родителей, домов? — спросил строго.
На него смотрели пять пар глаз. Дети усиленно загораживали собой кого–то лежавшего на трубах.
— Как зовут этого пацана? — указал на мальчонку.
— А мы не знаем вовсе. Он больной вконец. Уж третий день помирает, — ответила щербатая девчонка.
— Есть хотите?
— Чего спрашиваешь? Все равно ничего у самого нет! — презрительно сплюнул какой–то замухрышка.
— С собой нет. А вот помочь могу! И ты, слушай там, козлик полудохлый, не дергайся! Если сам дурак, другим не мешай выжить! — прикрикнул на пацана. Остальных усадил вокруг себя.
Он рассказал ребятне правду о своем детстве. Ничего не придумывая, не скрывая, о плохом и хорошем, как умирал и выжил, как попал в школу милиции и решил помогать таким, каким был сам.
— Я тоже не верил никому, особо участковому. Да и вообще ментов не терпел. Доставали они меня. А вскоре понял, если б не успели они вовремя, не жить бы мне на белом свете. Из–под ножа и пули вытаскивали, загородив собой, хоть и чужие люди, Свой отец хуже зверя был. Ему, помри я вместе с мамкой, лишь очередной повод для выпивки был бы!
— Хорошо хоть тебя не продали кавказцам, как Вику с Алехой. Вон они — брат с сестрой. Их отец с матерью за ящик водки обоих продали. Алешку вечером того дня уже натянул козел. Он так кричал! Просил Бога убить, чем заставлять терпеть эти муки. Ну а тут Вику разложил какой–то амбал. Влез на нее, она давай его кусать до крови, больно. И горло достала. Он ее выгреб из–под себя, как швырнет в дверь, та шмыг в нее и взрослых мужиков позвала, чтоб брата спасти. Алеху отняли. А кавказцы убили ихних отца и мать за плохой товар, который не только ящика, бутылки водки не стоит. А они домой боятся. Там кавказцы живут.
— Их хоть продали! А нашего папку бандюки убили в дороге, машину увели неведомо куда. А хозяин машины нас из дому выгнал. — Задергался подбородок мальчишки–оборвыша.
— Так нам с вами давно увидеться стоило. Уже жили б в своих домах, не зная горя.
— Нам многие обещали помочь, но не смогли, — шмыгнула носом Вика.
— Это правда, — подтвердил Алешка.
— У меня получится! Даю слово! — пообещал Борис. И, взяв за руки Вику и Алешку, пошел в райотдел милиции. Вскоре по названному адресу выехали сотрудники горотдела. А утром, едва ребятня проснулась, их отвезли домой на оперативке работники милиции.