Выскочка
Шрифт:
– Кладбище, - сказал Артур и сплюнул.
– Этого еще не хватало.
Друзья пошли по дороге, увязая в грязи, стараясь не смотреть на мрачные силуэты за оградой. Залаяли собаки. Беглецы поежились и перешли на левую сторону, несмотря на то, что дорога там была еще более труднопроходимой. Навязчивый гвалт преследователей не умолкал, но звучал теперь не так близко, скорее всего с одной из параллельных улиц. Пару раз грохнули выстрелы, отчего в небо поднялась стая крупных черных птиц и принялась с граем носиться над кладбищем и головами ребят.
– Смотрите, что я с него сорвала, - вдруг
Она остановилась и протянула руку. В раскрытой ладони мерцал массивный равносторонний крест.
Макс взял предмет. Он оказался очень тяжелым и необычно холодным, словно лежал в морозилке. В проушине висел обрывок толстой бечевки, на которой, очевидно, его и носили.
– Не надо, - сказала Юля и замахала руками, когда Макс протянул ей крест.
– Выкинь его.
– Оставь, вдруг пригодится, - сказал Артур.
– Давайте прибавим шагу.
Макс с неохотой засунул крест в карман.
Дорога повернула налево и через несколько сотен метров вышла на Лесной проспект. Он был освещен редкими фонарями и выглядел более менее цивильно. Имелось даже асфальтовое покрытие, хотя оно и чернело глубокими трещинами и выбоинами.
– До моста километра три, - сказал Артур.
– Ты сможешь столько пройти?
– Если по прямой, то да, - ответил Макс.
– Здесь дорога хорошая. Можем попробовать рвануть.
– Они нас догонят, - сказала Юля с обреченностью в голосе.
– И превратят в таких же зомби. Для этого мы им и нужны.
– Не говори глупости, - сказал Артур.
– Лучше силы побереги. Нам еще бежать и бежать.
Юля посмотрела на свои руки, густо исчерченные клетками паутины, и тихо заплакала.
– Мы умирем, - сказала она.
– Я никуда не побегу. Этот ползучий корень... Я чувствую его на спине между лопатками, и он распространяется.
Она села на осколок высокого поребрика и опустила голову. Слезы маленькими хрустальными капельками падали в грязь.
– Вставай, - приказал Макс.
– Три километра, это двадцать минут. Потерпи двадцать минут и делай потом что хочешь.
– Я готов рвануть напрямик, - сказал Артур. На скулах играли желваки, а глаза отливали сталью.
– Бежим.
– Мы не бросим ее здесь, - сказал Макс и положил ладонь ей на дрожащее плечо.
– Вставай!
Юля поднялась, растерянно посмотрела на парней. Длинные волосы спутались, а лицо лоснилось от грязи и размазанных слез.
– Ладно, побежали.
Они припустили резвой трусцой по самой середине проспекта, где дорога была ровнее. Артур бежал первым. Правая рука болталась плетью, а левую он держал в районе сердца, как старик, у которого вот-вот начнется приступ. Макс тоже чувствовал покалывание в груди, которое усиливалось с каждой минутой.
Сзади, со стороны Большого Сампсониевского, выехали две большие машины, напоминающие гибрид трактора и грузовика, а за ними показалось десятка два человек. Одновременно из дворов выскочили еще люди и присоединились к ним, восторженно крича и паля в воздух их пистолетов.
– Надо прибавить!
– крикнул Макс, стараясь, чтобы голос звучал бодро.
– Осталось чуть-чуть.
Они понимали, что это неправда. Бежать еще долго, а силы на исходе и дышать становилось все труднее. Макс широко открыл
Они бежали, периодические переходя на шаг, чтобы восстановить дыхание. Легкие горели, но страх в лице взбешенной, остервенелой толпы, придавал сил.
Преследователи приближались медленно, но неуклонно. Их разделяло не больше пары минут быстрого шага. Макс отчетливо слышал мелкое дребезжание железа и неровный гул моторов. Обернувшись, можно было разглядеть лица водителей, сидящих в высоких незастекленных кабинах, небрежно приваренных к тяжелым, обшитым железными листами кузовам. Передние бамперы щетинились блестящими металлическими кольями. Из багажников торчали толстые высокие трубы, из которых валил белый дым. Похоже, машины работали на паровых котлах.
– Смотрите, мост!
– крикнула Юля, показывая вперед.
Макс моста не увидел, но дома действительно заканчивались и дорога уходила влево, теряясь в белесой дымке.
– Давайте поднажмем!
– морщась от боли в ноге, сказал он и заковылял что есть мочи.
Рев моторов и вопли толпы звучали так громко, что он не сразу услышал отчаянный крик Юли. Макс обернулся и увидел, что она распласталась на дороге животом вниз, а две непонятно откуда взявшиеся собаки вцепились ей в ноги. Они рычали и мотали головами, стараясь как можно быстрее оторвать кусок мяса и пустить кровь добыче.
– Стой!
– крикнул Артур, хватая Макса за руку, когда тот собрался кинуться на помощь.
– Поздно. Бежим.
Юля смотрела на него глазами, полными ужаса и мольбы. Собаки разорвали брючины и впились зубами в пухлые ляжки, кромсая и пережевывая плоть. Преследователи стреляли в воздух и дико вопили, обрадованные таким поворотом дел. От беглецов их отделяло две сотни метров.
– Оставайся, если хочешь, - сказал Артур и, отпустив Макса, побежал.
Макс, бросив последний взгляд на Юлю, кинулся следом. Ей уже не помочь. Он неловко наступил на раненую ногу и застонал. Нога пульсировала, как звезда, готовая взорваться в любой момент. Макс был рад этой боли. Она помогла справиться со стыдом и чувством вины. Впереди мелькала узкая спина, обтянутая клетчатым пиджаком, и Макс, превозмогая боль, не оборачиваясь и ни о чем больше не думая, побежал за ней.
Глава 4
Литейный мост, в реальном Петербурге соединающий выборгскую сторону и Литейный проспект, начинался с небольшой мощенной булыжником площади и уходил в непроглядный клубящийся над Невой туман. Тускло, словно закутанные в вату, светили фонари.
На входе стоял человек в шляпе и плаще. Ворот был поднят, а длинные полы хлопали на ветру. Он стоял посередине, освещенный двумя фонарями, но лицо его оставалось в тени и можно было различить только два мерцающих глаза, которые внимательно смотрели на беглецов. Когда Макс с Артуром подошли достаточно близко, человек поднял руку. Они остановились.