Высокий блондин на белой лошади
Шрифт:
Как же ты мелочен, Тарас! Ведь они сделали для тебя гораздо больше! И, кстати, нашли хорошего адвоката. Который тебе вскоре может пригодиться.
К огромному твоему разочарованию, машины с номером, записанным в твоем блокноте и три раза подчеркнутом, на стоянке такси нет. Больше того: тебя принимают за конкурента и начинают коситься. Здесь непринято заруливать на стоянку такси без рекомендаций. Придется парковаться в другом месте. А смысл?
Смысл в том, что ты должен его найти. И лучше бы тебе было спросить номер его мобильного телефона,
Ты паркуешься там, где тебя никто не тронет, вылезаешь из машины и начинаешь бродить. Бродить – это одно из любимых занятий русского человека. Пока ты бродишь, никто не заподозрит тебя в безделье. Ведь выражение лица у тебя в этот момент ищущее. На самом же деле, ты ищешь не как заработать деньги. Ты ищешь смысл жизни. Занятие, которое, увы, никак не оплачивается.
Еще одно любимое занятие русского человека – маяться. Если же ты одновременно бродишь и маешься, тебе труба. Следующий этап – койка в психиатрической лечебнице, где жизнь теряет всякий смысл, отчего и искать его дальше бесполезно. Но видно, Тарас, не судьба тебе там оказаться. Как только ты, маясь, начинаешь бродить, а лучше сказать, бродя, начинаешь маяться, ты видишь синий «Пассат»-универсал. Пока он заруливает на стоянку такси, тебе еще светит психиатрическая лечебница. От отчаяния и злости на себя самого. Но потом ты соображаешь, что номер «Пассата» записан не только на нем, но и в твоем собственном блокноте. Мало того, три раза подчеркнут. Это та самая машина, из-за которой ты и приехал сюда! И ты кидаешься к ней, словно к спасательному кругу. С таким выражением лица, будто тебя поглощает морская пучина.
Даже водитель «Пассата» напуган.
– Опаздываем? – спрашивает он и кивает обнадеживающе: – Успеем! Садись.
Ты плюхаешься на переднее сиденье, захлопываешь дверцу и переводишь дух:
– Уф! Хорошо!
– Куда? – спрашивает водитель.
– Никуда. Стоим на месте.
Тут уже он думает, что тебе светит койка в психиатрической лечебнице. Людям свойственно ошибаться.
– А ну-ка, мужик, вылезай! – сердито говорит водитель.
– Одну минуту. Сколько стоит поездка?
– То есть?
– Сколько ты берешь, чтобы отвезти клиента в Москву?
– Смотря куда. И смотря когда.
– До ближайшего метро.
– Сто баксов, – сердито говорит водитель, и ты понимаешь, что он хороший человек. Не рвач какой-нибудь. Ведь цены Шереметьева и в самом деле могут свести с ума.
Ты достаешь из портмоне купюру и протягиваешь ему.
– До Речного? – деловито спрашивает, водитель.
– Нет. Я же сказал, что мне никуда не надо. Можем здесь поговорить, а можем и в кафе пойти.
– Да ты кто такой? – сердится водитель.
– Вот мои документы.
Ты достаешь из кармана журналистское удостоверение. Он внимательно читает все, что там написано. Потом спрашивает:
– А что случилось? Почему вдруг телевидение?
– Я веду независимое журналистское расследование. В двух словах: моя соседка зарезала любовника.
– Бывает, –
– Но я не верю, что это она. У меня такое ощущение, что ее подставили.
– Бывает, – откликается он. Похоже, это его любимое слово. Профессиональное. Клиент, сидящий в машине рассказывает что-то, а чтобы не перебивать его и одновременно выразить сочувствие, лучшего слова и не найти. Время от времени надо говорить «бывает», и тот, кто всегда прав, остается доволен.
Что ж, профессионал всегда поймет профессионала. Ты сразу берешь быка за рога.
– К тебе недавно из милиции приходили.
– Бывает, – охотно соглашается он.
– Спрашивали насчет одного пассажира. Пятница, вечер, рейс из Гонконга.
– Бывает, – заметно оживляется твой собеседник.
– Соколенко Андрей Николаевич. Хотя я не думаю, что они представляются.
– Бывает, – не соглашается с тобой водитель такси. Слово оказалось универсальное. Оно может выражать все что угодно. И несогласие в том числе.
– Тебя спрашивали, вез ли ты его и, если вез, то куда.
Тут ты называешь адрес, который записан у тебя в блокноте. И подчеркнут один раз. Водитель такси смотрит на тебя грустно. И молчит. В твоем сердце еще теплится огонек надежды.
– Так что? – спрашиваешь ты.
– А что?
Похоже, к диалогу он не способен. Ты вынужден его подтолкнуть.
– Ты показал, что в половине восьмого он был у тебя в машине.
– Ну.
– Это правда?
– Бывает.
– Неудачно. На этот раз неудачно. Не попал. Я понимаю: он тебе заплатил. Скорее всего. Но я могу дать больше.
– За что? – удивляется водитель такси.
– За правду.
– Видишь ли, мужик, – вздыхает он. – Ты, конечно, можешь заплатить. А я, конечно, могу взять твои деньги…
– Сколько? – Ты вновь демонстративно достаешь портмоне.
Он грустно смотрит на зеленые купюры, которые ты весьма выразительно перелистываешь. Американские президенты: избранное. И вздыхает:
– Я честный человек. Что заработал, то мое. Беру, как все. По таксе.
– Ну?
– Дело в том, что я и в самом деле его вез.
И такая грусть в его взгляде! Такая тоска! Адресованная американским президентам. Ведь можно взять у тебя денег и поехать домой, к семье. Заработать, не напрягаясь, лишний выходной день, а то и несколько. Но он, похоже, честный человек. Чутье подсказывает тебе, что это именно так.
– Хорошо, – киваешь ты. – Вез. Расскажи в подробностях.
– А чего там рассказывать? Рассказывать особо нечего. Ну, приземлился самолет. Ну, прошли они таможню. Пассажиры. И стали выходить. Из здания. Он подошел.
– Вещи при нем были?
– Вещи? Да. Сумка.
– Спортивная?
– Да. Баул с вещами был. И дипломат. Ну, типа.
– Понятно. Как он выглядел?
– То есть?
– Нервничал, волновался? Быть может, торопился?
– Ты, мужик, странный. Кто ж не торопится?