Высокий замок
Шрифт:
– Разбиваем лагерь? – спросил он, мотнув головой, чтобы заставить зрение проясниться. Так всегда бывало, когда пытаешься увидеть структуру чужой магии. Глаза словно бы привязываются к плетению, отказываясь видеть хоть что-то еще. Наконец перед глазами перестали плясать туманные полосы и пятна, и Блайт спешился.
Подходящее местечко для бивуака пришлось искать ему – Таша как завороженная бродила у края котлована, затем, чудом не свернув себе шею, спустилась вниз. Альта сперва следовала за ней по пятам, а потом и вовсе взяла за руку – не для того чтобы помочь разобраться с древней магией, а чтобы не дать хозяйке оступиться. Блайту хватило одного взгляда, чтобы
Поиски оказались недолгими. Небольшая и неглубокая пещерка, рядом ручей. Вероятно, путники не раз останавливались в этих местах, о чем свидетельствовало старое кострище и небольшая поленница, сложенная в защищенном от влаги уголке пещеры. Опытный путник, переночевав в столь удобном закутке, обязательно оставит топливо для тех, кто придет после него. Если поискать, то где-нибудь можно обнаружить даже кремень.
Ангер решил, что не стоит трогать заботливо собранные неизвестным путником дрова, и отправился в лес. Дождя давно не было, сушняка хватало, и он быстро набрал изрядную кучу толстых сухих веток, затем развел костер и повесил над огнем котелок с водой. Обычно приготовлением еды занималась Альта, но сегодня, похоже, ему придется взять бразды правления в свои руки. После работы с «обратным плетением» всегда хочется есть.
Каша, щедро сдобренная вяленым мясом и ломтиками копченого сала, уже поспела, когда Альта привела спотыкающуюся хозяйку и помогла ей усесться на тюк с запасной одеждой.
– Нет сомнения, замок стоял именно здесь, – пробормотала Таша после того, как основательно приложилась к фляге с вином. Крепкий напиток, не отличающийся изысканностью, тем не менее хорошо согрел продрогшее тело. – Я вижу знакомые линии…
– Я не сумел выделить ни одной.
– На краю котлована это почти невозможно. Если спуститься вниз – немного легче.
– И вы, разумеется, тут же попробовали расплести заклинание?
Волшебница подняла на собеседника уже почти прояснившиеся глаза.
– И не подумала…
– Какая предусмотрительность, – удивленно поднял бровь Блайт. – Не ожидал от вас подобного благоразумия.
Девушка пропустила шпильку мимо ушей.
– Думаю, мы займемся этим с утра. Нужно как следует выспаться.
– Вы верите в успех?
Ложка заскребла по дну миски, и Таша протянула опустевшую посудину Блайту, жестом попросив наполнить ее снова. Консул лишь усмехнулся – он приготовил столько, что хватило бы и на пятерых. Девочка уже сыто отдувалась, и глаза ее явно затуманивались предвкушением близкого сна. С помощью хозяина таверны удалось приобрести отменные спальные мешки, набитые пухом, – в таком укрытии не окоченеть и в лютый мороз.
– Альта, ложись спать.
– Да, госпожа… Только, пожалуйста, не начинайте без меня, хорошо?
– Куда ж мы без тебя, – без тени улыбки ответила Таша. – Спи спокойно.
Девочка достала из вьюка мешок и тут же попыталась в него залезть.
– Альта! – возмущенно рыкнул Блайт. – Сколько раз я тебе говорил, что в мешке нужно спать раздевшись.
– Так холодно же! – жалобно пропищала девочка.
– А ты быстренько, – усмехнулась Таша.
Спустя полчаса, когда Альта уже мирно сопела, забравшись в толстое пуховое гнездышко так, что наружу торчали только глаза и нос, волшебница разлила в кружки подогретое вино и наконец соизволила ответить на вопрос.
– Есть такое понятие, как судьба, Консул. Подумайте о той цепочке случайностей, которая привела нас с вами сюда. Сначала мы встретились с капитаном Хаем,
– А вы, леди, хотите видеть во всем указующий перст Эмиала? Или происки Эмнаура?
– Я не знаю, что и думать.
Блайт молчал и смотрел на огонь. Затем тихо пробормотал:
– Не стоит усматривать божий умысел там, где остается место для простой случайности.
– Что, прости?
– Я говорю, не стоит усматривать божий умысел там, где остается место для простой случайности. Эти слова принадлежат одному мудрецу. Он жил еще до Разлома и оставил после себя одну-единственную книгу, зато весьма занимательную.
– Маг?
– Нет, отнюдь. Он был богословом, собирал все случаи явления людям воли богов, изучал, пытался толковать. Не признавал авторитетов, зато очень внимательно относился к свидетельствам очевидцев, даже если они казались смехотворными. В каком-то смысле это тоже была насмешка судьбы. Погибли сокровища древней магии, но уцелела книга, которая посвящена тому, что все разглагольствования о воле богов, о судьбе и о предопределенности – это всего лишь желание людей оправдать свои нелогичные поступки, свою слабость и неуверенность в правильности принятых решений.
– Весьма опасные выводы.
– Да, любовью среди жрецов он наверняка не пользовался. Примерно лет сто назад за одно лишь владение подобной книгой отправляли на костер. Вместе с книгой, разумеется.
Сказанное Блайтом не слишком покоробило волшебницу. В конце концов в Инталии тоже не слишком редки были случаи, когда человека, подозреваемого в причастности к Тьме, отправляли на костер. Леди Рейвен не приходилось участвовать в подобном, но она признавала, что некий смысл в этих кострах был. По ауре, особенно по ауре ребенка, опытный маг может прочитать многое – и его способности, и его склонности. Склонности, которые невозможно изменить никаким воспитанием, которые рано или поздно проявятся. Ничего удивительного, что маги Ордена старались принять меры до того, как станет слишком поздно.
Она знала, что иногда так же поступали и маги Триумвирата. Тьма в ауре столь же опасна для гуранца, сколь и для инталийца. Потому что человек с черной аурой есть воплощенное зло. Зло, у которого нет ограничений и принципов. Но главное – злу плевать на границы, установленные политиками. Триумвирату всегда требовались новые служители – но не такой ценой.
А разговоры о том, что воля богов – лишь пустой звук, могут оказаться похлеще, чем деяния одного негодяя. Вера – вот что цементирует государство сильнее, чем правитель или его армия. Вера способна заставить людей собраться в один кулак, отринуть личное и суетное, отбросить собственные мысли и желания, полностью подчиниться единому для всех порыву, не думая, не рассуждая. И тот, кто сумеет получить власть над этим кулаком, сумеет направить его в нужном направлении, получит в свое распоряжение огромную силу. Люди шли в бой с именем Эмиала на устах, под шелест развевающихся знамен с изображением золотого светила. Другие люди – если подумать, то точно такие же, пусть и говорящие на ином языке, готовы были обагрить клинки кровью во славу своего бога. В этот момент обеим сторонам плевать было на то, где именно кроется правда. Каждый считал правым себя. И во имя этой правоты готов был на все…