Высокое окно
Шрифт:
Девица обернулась через плечо и провизжала, перекрывая грохот радио:
— Эй, Дел! Тут один тип велит заглохнуть. Не хочешь прибить его?
Скрипнуло кресло, радио внезапно смолкло, и за спиной девицы появился плотный угрюмого вида мужчина. Он отпихнул подругу в сторону и злобно уставился на нас. Он был в брюках, уличных ботинках и майке. Ему явно не мешало бы побриться.
Он встал в дверях, широко расставив ноги, тяжело посопел носом и сказал:
— Вали отсюда. Я только что вернулся из закусочной. Я закусил там препаршиво. И не хочу, чтобы
— Вы слышали, мистер Хенч, — сказал рыжий. — Выключите радио и прекратите скандалить. Сию же минуту.
Человек по имени Хенч подался вперед:
— Послушай, ты, заморыш! — И тяжело ступил вперед правой ногой.
Рыжий не стал дожидаться, когда Хенч наступит ему на ногу. Он проворно отскочил назад и швырнул за спину связку ключей, которая звякнула о дверь номера двести четвертого. Правая рука его сделала неуловимое движение — и в ней оказалась плетеная кожаная дубинка.
— Ах, так! — сказал Хенч, сжал огромные волосатые кулаки и тяжело выбросил их в пустоту.
Рыжий ударил его дубинкой по макушке, девица снова завизжала и швырнула стакан с ликером в физиономию своему дружку. Сделала ли она это потому, что почувствовала себя в безопасности, или это был честный промах, я не понял.
Ослепленный Хенч с залитым ликером лицом рванул в комнату, держа такой опасный крен, что на каждом шагу грозил впилиться носом в пол. Постель была разобрана, и белье скомкано. У кровати Хенч упал на одно колено и сунул руку под подушку.
— Осторожней, — сказал я. — Пистолет.
— Сейчас и с этим разберемся, — процедил сквозь зубы рыжий и стремительно сунул уже пустую правую руку под расстегнутый жилет.
Все так же стоя на одном колене, Хенч повернулся к нам — в его руке был черный пистолет с коротким дулом. Но Хенч не поднимал его угрожающе, а просто держал на раскрытой ладони и тупо смотрел на него.
— Брось! — напряженным голосом скомандовал рыжий, входя в комнату.
Девица сзади вдруг прыгнула ему на спину и, дико визжа, обхватила за шею длинными руками. Рыжий покачнулся, выругался и взмахнул пистолетом, пытаясь сохранить равновесие.
— Давай, Дел! — верещала девица. — Сделай его!
Хенч, по-прежнему тупо глядя на лежащий на раскрытой ладони пистолет, грузно оперся левой рукой о кровать, медленно поднялся на ноги и сдавленно прохрипел:
— Это не мой пистолет.
Я отобрал от греха подальше у рыжего пистолет и предоставил ему возможность самому стряхивать со спины визжащую девицу.
— Брось пушку, Хенч, — сказал я.
Он поднял на меня озадаченные и неожиданно трезвые глаза.
— Это не мой пистолет, — подтвердил он и протянул его мне на раскрытой ладони. — У меня был кольт тридцать второго…
Я взял у него пистолет. Хенч не сделал попытки воспрепятствовать мне. Он опустился на кровать, медленно потер затылок, и на лице его изобразился мучительный мыслительный процесс.
— А где же, черт побери… — Голос его осекся, он потряс головой и скривился.
Я понюхал ствол. Из пистолета недавно стреляли. Я вынул обойму и пересчитал
Рыжему, наконец, удалось стряхнуть девицу со спины. Он швырнул ее в кресло и вытер исцарапанную в кровь щеку. Зеленый взгляд его был злобен.
— Лучше вызвать полицию, — сказал я. — Из этого пистолета недавно стреляли, а в квартире напротив ты вскоре обнаружишь труп.
Хенч тупо посмотрел на меня и произнес тихим, проникновенным голосом:
— Дружище, но это просто не мой пистолет.
Девица довольно театрально зарыдала и продемонстрировала мне широко разинутый рот, искривленный в приступе горя и бездарного лицедейства. Рыжий вышел из комнаты.
10
— Убит выстрелом в горло из пистолета среднего калибра пулей с мягким наконечником, — сказал следователь лейтенант Джесси Бриз. — Вот таким пистолетом с такими пулями. — Он несколько раз подбросил на ладони пистолет — тот, который, по словам Хенча, был вовсе не его, Хенча. — Пуля прошла снизу вверх — до основания черепа. Осталась в голове. Убит часа два назад. Руки и лицо остыли, но тело еще теплое. Не окоченело. Перед тем как застрелить, его чем-то сильно ударили в висок. Вероятно, ручкой пистолета. Это говорит вам что-нибудь, мальчики и девочки?
Газета, на которой он сидел, зашуршала. Он снял шляпу и промокнул платком лицо и макушку почти лысой головы. Венчик светлых волос над ушами был влажен и темен от пота. Он снова надел шляпу. Это была плоская, выгоревшая на солнце панама с обвисшими полями. Купленная явно не в этом году. И, вероятно, не в прошлом.
Следователь был крупный мужчина с довольно заметным брюшком. На нем были бело-коричневые ботинки, грязные носки и белые брюки в тонкую черную полоску. В расстегнутом воротнике рубашки виднелась заросшая рыжими волосами грудь. Его спортивная куртка в плечах была не шире двухместного гаража. На вид ему было около пятидесяти, и единственное, что, безусловно, выдавало в нем полицейского, — это холодный, немигающий взгляд выпуклых бледно-голубых глаз; взгляд этот не был намеренно оскорбительным, но любому, кроме полицейского, он бы таковым показался. Широкая полоса веснушек на щеках и носу походила на условное обозначение минного поля на военной карте.
Мы сидели в квартире Хенча при закрытых дверях. Хенч уже надел рубашку и механически завязывал галстук непослушными, трясущимися пальцами. Девица лежала на кровати. Голова ее была обвязана какой-то зеленой тряпкой, а ноги прикрыты короткой курткой. Рядом с ней на простыне валялась сумка. Рот девицы был слегка приоткрыт, ее взгляд был совершенно бессмыслен, а лицо выражало сильнейшее потрясение.
Хенч хрипло заговорил:
— Если вы о том, что малого пристрелили из пистолета, который лежал под подушкой, то о'кей. Похоже, так оно и было. Но это не мой пистолет. И ничто на свете не заставит меня признать его своим.