Высшая раса
Шрифт:
Он почему-то медлил отдать приказ и никак не мог понять, почему обычная решительность оставила его. В бою Хельмут Беккер не боялся ничего, благодаря чему и прошел путь от рядового рейхсвера до генерал-майора войск СС, получил Золотой и Рыцарский кресты. Но громада собора давила на рассудок, заставляя колебаться и сомневаться в правильности выбранного решения.
– И всё же он красив, – проговорил штандартенфюрер. – Даже немного жаль.
Беккер хотел одернуть подчиненного, но смолк, пораженный догадкой – ему тоже было жаль собор Святого Стефана,
– А это что? – спросил Циклер, показывая на круги и разной длины полосы, выбитые прямо на наружной стене, невысоко над землей.
– Когда-то здесь был рынок, – услышал Беккер свой голос, доносящийся откуда-то издалека. – А на стене – меры для ткани и хлебов. Ткани отмерялись по длине, и любой покупатель мог потом подойти и проверить, не обсчитал ли его торговец. И хлеб нельзя было печь меньше положенного диаметра…
На мгновение бригаденфюрер замолчал. Только преодолев внутренний протест, смог заговорить вновь:
– Быстрее прочь отсюда, Циклер, – прохрипел он. – Еврейская магия начинает действовать и на нас. Скорее!
Они поспешно отошли от стен обреченного здания, пересекли улицу и, свернув в небольшой проулок, спустя десять минут заняли места на наблюдательном пункте, размещенном на безопасном расстоянии от собора.
– Начинайте, – сказал Беккер и поднес к глазам бинокль. Странное наваждение прошло не полностью, и вид стройной башни, возносящейся к небесам, вызвал почти физическую боль.
Земля вздрогнула, и до ушей долетел гул, глухой и низкий. Восточная башня собора Святого Стефана дернулась, начала крениться, а затем завалилась набок, со всё возрастающей скоростью устремляясь вниз. Навстречу ей рванулось огромное облако пыли.
Земля вздрогнула еще раз, словно бьющийся в агонии человек. Удар потряс, казалось, весь город. Бригаденфюрер был вынужден опустить бинокль и опереться за стену, чтобы удержаться на ногах.
Облако пыли поднялось выше и принялось увеличиваться. Оно напоминало странный гриб-дождевик, растущий чудовищно быстро и постоянно меняющий форму.
После первого звукового удара треск и грохот гибнущего здания воспринимались только в качестве фона.
Когда Беккер в сопровождении Циклера прибыл к месту падения здания, вид горы обломков, возвышающейся выше третьего этажа, заставил его на мгновение онеметь.
Подбежал гауптштурмфюрер-сапер, лицо его было грязным, словно он во время взрыва ползал по земле.
– Всё получилось, герр бригаденфюрер, – проговорил он, сверкнув улыбкой, особенно белозубой на фоне чумазого лица. – Правда, остался кусок Восточной башни, высотой метров в тридцать, но это, я думаю, мелочи…
– Ни в коем случае, – оборвал подчиненного Беккер, может даже с излишней резкостью. – Собор должен быть уничтожен полностью, превращен в груду хлама. И только после этого можно будет переходить к следующему объекту. Если вам нужны танки, то я дам вам их.
– Слушаюсь, герр
– Хорошо, что вы меня понимаете, – холодно кивнул Беккер. – Сколько зданий пострадало в результате взрыва?
57
Цвет инженерных частей СС.
– Примерно четыре десятка, – отрапортовал гауптштурмфюрер.
– Хорошо, – Беккер зевнул. Дало знать о себе недосыпание.
Сапер отдал честь, развернулся, и его поглотили клубы пыли.
– Великое дело никогда не бывает простым, – напыщенно сказал бригаденфюрер Циклеру, чувствуя, что успокаивает прежде всего себя, и двинулся к машине. В здании комендатуры его ждал завтрак, после которого будет возможность час другой поспать. Упускать ее Беккер не собирался.
Глава 11
Превыше всего я требую, чтобы правительство и народ максимально защищали расовые законы и беспощадно противостояли отравителю всех наций – международному еврейству.
Нижняя Австрия, город Вена, левый берег Дуная
31 июля 1945 года, 9:35 – 10:44
В сон ворвался какой-то гул, словно от разыгравшейся за окном свирепой вьюги. Петр беспокойно заворочался и открыл глаза, в одно мгновение осознав, что находится он в тех местах, где вьюга бывает раз в пять лет, и уж точно – не в июле.
Спал он в маленькой комнатушке в здании штаба, переоборудованной под караулку. Другого места для ночлега вчера по позднему времени искать не стали, да и капитан не настаивал на удобствах.
За несколько дней, что здесь находились солдаты, помещение пропахло табачным дымом так, что казалось, кто-то постоянно курит в углу. Но крепкому сну капитана это не помешало. Не повредила ему и некоторая суета, неизбежная в любом караульном помещении. Едва оказавшись на кровати, Петр просто провалился в черную бездну, и вновь осознать себя ему помог тот самый загадочный гул…
На стуле рядом с кроватью разведчик обнаружил новенький комплект капитанской формы, включая сапоги. Несмотря на то что одежда довольно неуютно колола тело и вызывала некоторую неловкость, Петр с радостью в нее облачился. Ходить в штатском было гораздо неприятнее.
Скрипя сапогами и поминутно одергивая мундир, он вышел в коридор и только тут обратил внимание на довольно громкие крики во дворе. Страха в голосах не было, лишь удивление.
Гадая, что там могло произойти, Петр бросился в конец коридора, к окну, выходящему на юго-запад, выглянул и обомлел. По ту сторону Дуная, где-то на Рингштрассе, поднималось к небу облако пыли, словно от взрыва исполинской силы.