Высшее наслаждение
Шрифт:
– Мы вместе как пара, – тихо ответила Зина. – В общем, спали в одном номере, значит, пара. Здесь столько людей. И почти все мне незнакомы. Кто это? – она незаметно указала рукой на светловолосого мужчину, с которым разговаривал Мануэль.
– Люк, – также полушепотом сказала Тоня.
– Странно, я не раз видела его на фото, но сейчас не узнала. В реальности он кажется другим. Красивее, что ли… А остальные?
– Зина, ты на кладбище, а не в театре, – укорила Тоня Михайлову за излишнее любопытство, но тем не менее начала перечислять присутствующих по именам. – Гарми, шеф полиции, друг Марка. Тетка с уродливой
– Хорошо ориентируешься, – усмехнулась Зина. – Все-таки подцепила Майкла? А я-то думала, отчего мадемуазель Арланова всех московских поклонников отбрасывает от себя, как ненужный хлам? Высоко нацелилась.
– Не завидуй, – Тоня вдруг обрадовалась их пикировке, сказавшей, что прежняя бойкая на язык Зина, наконец, вернулась. – Михайлова, как же я по тебе соскучилась! – жарко прошептала она и огляделась, испытывая неловкость за свой несвоевременный эмоциональный порыв.
Она увидела, что в десяти метрах от склепа, не подходя к людям, разбившимся по небольшим группам и ведущим тихие разговоры в ожидании, когда принесут урну, остановился мужчина, молча наблюдающий за происходящим. Высокий и очень привлекательный, он не был знаком Тоне. Он был в черной кожаной куртке и брюках, чем очень отличался от остальных мужчин, облаченных в строгие костюмы и пальто. Голову его обхватывала темная косынка, в руках он держал шлем. Тоня неотрывно смотрела ему в лицо, пытаясь понять, почему он здесь находится. Если бы он был другом семьи, наверняка подошел бы к Марку и Майклу, чтобы выразить соболезнования. Однако мужчина не сделал этого, впрочем и уходить не намеревался, явно желая дождаться окончания церемонии. Казалось, он кого-то ищет, расстроенно всматриваясь в женщин, и Тоня вдруг поняла, что этот человек пытается найти среди них Полину.
– Кто это? – спросила она Майкла, когда Зина оставила ее и ушла к Мануэлю.
Тот не ответил, быстро посмотрел на Люка, который задумчивым взглядом сверлил нежданного гостя.
– Роман Сафонов, – наконец, сказал он и с облегчением вздохнул, потому что мужчина удалился.
– Тот самый? – усмехнулась Тоня. – Он приехал к ней.
– Интересно, для чего?
– Чтобы поддержать, – Тоня посмотрела на пастыря, приближающегося к склепу, и похоронщиков, один из которых нес темно-бордовую урну. – Вот и Алекс. Хорошо, что Полины здесь нет. Черт! Почему вы не плачете на похоронах? – она прикусила губу, усилием воли сдержав слезы.
– Мы – воспитанные люди и никогда не демонстрируем эмоции при посторонних. Зато дома, когда нас никто не видит, даем волю чувствам.
– Я так хочу поцеловать тебя. Очень жаль, что это нельзя сделать прямо сейчас, – сказала Тоня, взяв его за руку. – Напомни, какая программа нас ожидает впереди?
– Поминального обеда не будет, – сказал Майкл. – Все займутся своими делами. Марк и Бекка уедут домой. Я отвезу мать в отель, там с ней и попрощаюсь.
Тоня, соглашаясь, кивнула. После не удержалась и снова посмотрела на то место, где еще недавно был Сафонов. Она несказанно удивилась, увидев там Люка. Тоня поняла, что эти двое все еще испытывают чувства к Полине. Один удалился, так и не увидев даму своего сердца, а второй с ревностью «принюхивался» к месту, где только что стоял его соперник. Тоня вдруг побледнела и испугалась, но не смогла бы объяснить причин своего страха. Она просто почувствовала, как по спине побежал холодок, когда Люк повернулся к ней и смерил жестким взглядом, в котором было столько ярости, что у нее перехватило дыхание. Через секунду он уже улыбался, и девушка подумала, что увиденное было лишь ее фантазией. Однако в душу отчетливо впиталась ненависть, блеснувшая в глазах Люка, горевшая ярче, чем солнечные лучи, ласково трепавшие его волосы.
Глава 9
Иногда Полина открывала глаза, когда понимала, что находится в комнате одна. Ей не хотелось встречаться взглядом с братом или Тоней, которые постоянно были рядом. Она боялась увидеть в их лицах жалость или еще хуже презрение, страшилась упреков, которых вряд ли удастся избежать, учитывая насколько неразумным было ее поведение и к чему оно привело. Поэтому Полина предпочитала делать вид, что все еще спит, находясь под действием успокоительных и других лекарств. Она испытывала сильную жажду, но болезненную тягу к алкоголю утратила. Даже одна мысль о вине или виски вызывала тошноту и спазмы в желудке.
– Лучше? – спросила Сара, меняя капельницу. – Ну, открой глаза, я вижу, что ты не спишь. Не волнуйся, здесь никого нет. Майкл и его девушка ужинают.
– А ты почему не с ними? – спросила Полина, чувствуя, что язык с трудом повинуется ей.
– Не хотела оставлять тебя одну, – улыбнулась Сара, присела в кресло напротив кровати и с нежностью посмотрела на женщину, которую привыкла видеть в другом состоянии. – Ты, наверное, килограммов шесть потеряла, не меньше. Ключицы выпирают и шея такая тощая, что я могу обхватить пальцами. Жуткие синяки под глазами, морщинки появились. Ужасно выглядишь.
– А еще у меня болит живот и в горле саднит, – пожаловалась Полина, пытаясь подвигать затекшими ногами под одеялом.
– Неудивительно. Тебя рвало.
Полина облизала пересохшие губы и, почувствовав неприятный запах изо рта, сморщилась.
– И все это видели?
– О, ты покраснела, – довольно протянула Сара, отметив легкий румянец стыда, заигравший на щеках Полины. – Не волнуйся, в тот момент только я была рядом.
– Лжешь.
– Ну, еще Дин, Робби и Томас.
– Рыжего зовут Томас? – усмехнулась Полина. – А я не могла вспомнить его имя. Да-а, авторитет утерян навсегда. Мадам Матуа, лежащую в своей блевотине, они надолго запомнят.
– Я считаю, что ты идиотка, – заявила Сара, поправила очки на носу, а после измерила Полине давление. – Слегка повышено, но вполне сойдет для вернувшейся с того света. И парни придурки, потому что восхищаются тобой. Робби сказал, что никогда не встречал женщины, которая так любила бы брата. Может, он и прав, но твоя любовь оказалась безрассудной. Нельзя лишать себя жизни только потому, что тот, кого ты любишь, умер.