Выстрел на Большой Морской
Шрифт:
— И это верно. А как ты должен уходить?
— В заранее припасённом экипаже в сторону Песков, и там затеряться. Экипаж с возницей я должен найти сам.
— А ведь могло и получиться, — констатировал статский советник.
— Я потому и пришёл, Павел Афанасьевич. Вы всегда ко мне, мазурику, относились по-человечески. Сейчас, спасибо Виноградову, вы предупреждены.
— И спасибо ещё тебе!
— Ага. Я, как вы понимаете, никаких показаний давать не стану, а немедленно уеду из столицы. Подальше — в Ташкент или Иркутск. Иван Александрович тоже смолчит. Ему ещё достанется от Шульца на орехи за такую
— Ничего, этот отоврётся, — успокоил Папу-Фёдорова сыщик.
— Конечно, отоврётся. Но после этого Шульц с Римером будут искать террориста по другим рекомендациям.
— Понимаю. Я не могу донести до сведения начальства о том, что сейчас от тебя услышал. Доказательств нет. Что ж, примем это, как данность. Ты, Автондил Манолович, действительно уезжай. Ещё раз спасибо за предупреждение! А мне придётся ходить по набережным Фонтанки с удвоенной осторожностью…
— Может, маршруты сменить? Или ездить в карете с охраной?
— Мне охрана не положена. А маршруты… Кого судьба минует, того и обнесёт.
Тепло простившись с шулером, Благово взялся было за папки с делом конногвардейцев, но тут вошёл рассыльный из департаментского телеграфного пункта.
— Ваше высокородие! Экспресс на ваше имя из Москвы.
Статский советник дрожащими руками схватил бланк и прочёл:
«ЛЫКОВ УШЁЛ ДАНИЛОВСКИЕ КАМЕНОЛОМНИ ТРИ ДНЯ НАЗАД ГДЕ ИСЧЕЗ ТЧК СОГЛАСНО ОСТАВЛЕННЫМ ИМ ИНСТРУКЦИЯМ НАЧИНАЮ ПОИСКИ ТЧК ЭФФЕНБАХ»
Глава 27
В Даниловских каменоломнях
На следующий день, в одиннадцать часов дополудни, Лыков снова приехал в Нижние Котлы. Он был так уверен, что беглецы отыщутся, что сразу прихватил с собой помощников. Тоська-Шарап и Федя-Заломай остались ждать его на улице; Алексей прошёл к благочинному один.
— А кто это с вами? — спросил отец Николай, поглядывая в окно.
— Мои ассистенты. Хорошие ребята, тихие.
— Разумно, — одобрил Казистый. — Пещеры есть пещеры. А знаете, ведь нашли мы ваших беглецов!
— Вот это чудно! — обрадовался Лыков. — И где они, шельмы, оказались?
— В Ивановской каменоломне. Это такое обособленное место, между бойнями и мусульманским кладбищем. Она не соединена с общими пещерами, и уголовные, действительно, иногда сдают её пришлым под убежище.
— И как я смогу отыскать там этих нехороших людей? Дайте хоть провожатого.
— Провожатый, конечно, будет. Но только до горы. Дальше вы уж сами… Ошибиться невозможно: пещера имеет единственный вход. Там одна длинная галерея. Она имеет два ответвления на правую сторону, но они тупиковые, вам туда не надо. Ваш коридор, господин Лыков, будет отходить у развилки налево. Это примерно восемьдесят саженей вглубь горы. Коридор кончается подземным залом, имеющим высоко в потолке отверстие наружу. Его называют постоялым двором: в зале можно жечь костёр, готовить пищу… Как только вы свернёте влево, Рупейте с Мишкой уже мимо вас не проскочить.
— А что, в правых ответвлениях они никак не могут оказаться? — спросил Лыков, глядя благочинному прямо в глаза.
— Зачем?
— Затем, чтобы, к примеру, ударить мне в спину?
Но Казистый спокойно выдержал взгляд сыщика и только пожал плечами:
— А мне это для чего? Чтобы недополучить с вас сто рублей? И
— Ну, хорошо. Вот вам «петруша» [121] в качестве аванса; остальные, как условились, по окончании дела. Когда появится ваш обещанный провожатый?
121
Пятидесятирублёвый банкнот (получил своё название из-за изображённого на нём портрета Петра Первого).
— Он ждёт в соседней комнате. Так что, можете отправляться хоть сейчас. Юсуф!
В комнату вошёл крепкого сложения азиат, в ватном халате и с меховой шапкой в руках.
— Это Юсуф-барантач [122] . Он узбек. Угонял там скот, попал в Сибирь. Бежал вместе с Иваном Чуркиным. Тот привёл его в Москву и поселил вместе с собой в каменоломнях. Юсуф тут всё знает. Факелы припас?
Барантач молча кивнул.
— Ну, тогда идите. Да благословит вас Господь!
122
Барантач — то же, что и басмач: угонщик скота, разбойник.
Отец Николай с чувством перекрестил Лыкова, и тот ушёл.
Полуторные сани с кибиткой с трудом вместили четырёх мужчин мощной комплекции. До Ивановской пещеры оказалось семь с лишним вёрст. Они проехали кирпичные заводы, Бекетовскую рощу, татарское кладбище, пересекли угрюмый Андреевский овраг. Местность вокруг была унылая, невысокие холмы чередовались с глубокими балками. В склонах балок то тут, то там виднелись словно бы огромные норы. Из одной такой норы высунулся по пояс человек, одетый во всё чёрное. Юсуф пронзительно свистнул в два пальца, и человек тут же исчез под землёй. Возница перекрестился и прибавил ходу.
— Эй, бачка, не дрефь! — осклабился барантач. — Со мной не тронут.
Чем ближе они подъезжали к пещере, тем сильнее захватывало Алексея чувство надвигающейся опасности. Узбек-проводник старался не смотреть на него, а когда косился, то щурился и кривил скулы. Недалёкий, видимо, человек, он не умел скрыть своего враждебного отношения к Лыкову. Почему? Заказчик как заказчик… Но барантач вёл себя так, словно ему сообщили, что Лыков — «вода». Значит, в пещере ловушка? А он везёт с собой двух людей, которые вовсе не обязаны рисковать ради него жизнью… Итак, задача номер один: уберечь их от опасности. Задача номер два: спастись самому. Желательно, взяв при этом убийц, живыми или мёртвыми.
Подъехали к большому плоскому холму, у основания которого чернел вход в подземелье. Ничего так себе вход — в сажень высотой! Выгрузились. Юсуф развернул прихваченную с собой кошму и вынул оттуда два осмолённых факела.
— Бачка! Дашь пять рублей — Юсуф с тобой пойдёт, дорогу казать будет.
Лыков даже обрадовался:
— Даю!
И повернулся к своим «ассистентам»:
— Ребята! Вы тогда можете уезжать; барантач всё покажет. Садитесь и дуйте обратно в Москву.
Тоська-Шарап покосился на стоящего неподалёку узбека и прошептал: