Выстрел рикошетом
Шрифт:
Арсе же сразу вычленила Маркуса:
– А вот кто у нас тут!
– она подошла ближе. Внимательно заглядывая в глаза парня. Щёлкнула пальцами у одного виска, у другого, потом, не поворачиваясь, обратилась к Армариакке.
– Кто его так?
Та ответила, тоже не отрываясь от живописи на стенах.
– Драконы возили его к Нитенице. Хотели знать правду.
Арсе поджала губы, явно, выражая негодование таким фактом. Потом осмотрелась, обнаружила дверь в каюту и направилась туда. Маркус потопал следом, как привязанный.
Лили пыталась броситься вслед, но Армариакка
– Не стоит мешать. Она не сделает ему ничего плохого, наоборот - полечит. И ревность тоже излишняя, Арсе воздействует на расстоянии, ей совсем не нужно прикасаться к твоему мужчине. Всё будет хорошо. Она доктор, который ему сейчас жизненно необходим.
Дальше были долгие два часа, когда мы сидели в кают-компании и вдвоём пытались отвлечь маман от переживаний. Армариакка рассказывала о своих маленьких детях - "Три дочки и сын, друг за другом, с разницей всего в два месяца в сумме". Я рассказывала, что коллекция маман, выпущенная в Меве, кажется, нашла своих почитателей, продажи пошли вверх. Потом Армариакка добралась до склада подлинников картин, нарисованных Лили за последнее время. Долго восхищалась и даже выпросила три штуки, причём настояв на том, что заплатит. Все три картины были с Маркусом. Армариакка попросила автографы от маман на их обороте и пообещала, что, конечно, эти шедевры никто не увидит, пока драконы официально не снимут с Маркуса обвинений.
Примерно на этом моменте Арсе закончила. Она вышла из каюты, наклоняя голову, чтобы поднырнуть в проём не предназначенный для роста неолетанки:
– Лили, вашему мальчику очень пойдёт на пользу, если вы сейчас слегка его приласкаете.
Когда маман скрылась за дверью каюты, она села рядом с нами, вздохнув:
– Нитеница - сильный мастер, но и блоки не были рассчитаны на то, чтобы их вскрывала не та, кто ставил. Её работа порвала мальчишке статусы реального и вымышленного. Болотница, конечно, подстраховалась, поставила якорь реального на любимую женщину. Но проблема в том, что у мальчика некоторое время не было такой женщины. Никакой не было! Он готов был признать любимой любую, которая взяла бы его в постель.
Мне почему-то сразу вспомнилось, как ещё в моей квартире в Сап Маркус, еле стоящий на ногах, пытался меня соблазнить. Это был блок? Программа, необходимая для чего-то там?
Армариакка спокойно продолжала рассматривать картины:
– Ты собрала его?
– Да, хранительница.
– Чем закрыла дыру?
Арсе пожала плечами:
– Любовью к этой художнице. Лет тридцать-сорок он будет нуждаться в ней, как в воздухе.
Арсе повернулась ко мне, проверяя, услышала ли я сказанное. Я, на всякий случай, кивнула, спросив:
– А потом?
– Потом, теоретически, станет нормальным свободномыслящим человеком, хотя любить, скорее всего, не перестанет.
– А тридцать лет?
Арсе покосилась на меня, видимо, заподозрив в особой тупости:
– Он не сможет её разлюбить, не сможет жить отдельно от неё, не сможет, в принципе, жить, если она вдруг пожелает его бросить. Он постарается быть всегда рядом, радовать её, нравиться ей. Что бы она ни сделала, его мир будет крутиться вокруг неё. Это
Я выдохнула, взвешивая сказанное. Маркус будет безумно влюблён в маман, как минимум, тридцать лет? Ну... по-моему, ничего плохого в этом нет. Будет первым мужчиной, который не сбежит от неё сам, аж целых тридцать лет. Пока рекорд был чуть больше двадцати месяцев. Только...
– Вы только Лили не говорите, что это блок. Скажите, что просто увидели, что он сильно её любит. Или, вообще, ничего не говорите.
Арсе помотала головой:
– Если она его прогонит, его не спасёт ни один доктор. Месяц, два, и его разум просто рассыплется.
– Я понимаю. Но я буду рядом и прослежу. И... не знаю, как Маркусу, а Лили лучше думать, что это просто любовь. Она не переносит несвободы.
Мастер несколько мгновений смотрела на меня внимательно, а потом всё-таки кивнула, соглашаясь:
– Пусть будет так. Мальчику я тоже сказала, что это любовь.
Ждать маман мы не стали. Я нарисовала ей на пульте управления, что позвоню, и активировала автоматику закрыть за нами люки. Армариакка любезно предложила подкинуть меня до Вебека. Её яхта могла преодолеть это расстояние всего за пятьдесят минут.
Уже на борту, пока она с азартом сама выводила яхту на вектор взлёта, Арсе спросила:
– Джессика, ты выглядишь женщиной, у которой не всё хорошо. Что-то случилось?
Я постаралась изобразить непринуждённую улыбку.
– Ерунда. С мужем с утра слегка поругалась.
Она понимающе кивнула:
– Бывает. Хочешь совет?
Я сомнительно пожала плечами. Рассказывать, пусть даже крутому специалисту - типа психологу, что мне с утра изменили с мужиком, совсем не хотелось, а не зная подробностей моей личной жизни, как можно дать совет?
Но она, видимо, восприняла это, как согласие:
– Знаешь, что самое главное надо знать про мужчину?
Я помотала головой:
– Нет.
– Что твой мужчина - это не симпатичная мордашка, не сексуальное тело, не темперамент, который он проявляет в постели, не характер, не цели и мечты, которые роятся в его голове, не его дурные привычки, культурные особенности и прочие сложности мировосприятия. Он - всё это вместе! Одним комплектом, из которого нельзя ничего убрать. И ты или берёшь этот комплект целиком, или так же целиком выбрасываешь его из своей жизни, тем самым отдавая другой.
Она усмехнулась:
– Если мешающих единиц в наборе, буквально, одна-две, то магия Ар умеет исправлять некоторые детали комплекта.
Армариакка за штурвалом хмыкнула:
– Да, магия Ар умеет менять кусочки набора. Но если изменить составляющие, будет ли это ещё тот самый человек, которого ты желаешь видеть рядом с собой?
Она обернулась, будто удостовериться, что я услышала её фразу, и снова вернулась к мониторам.
В орбитальном порту Вебека была толпа народа. Сразу три больших корабля выплёскивали пассажиров и грузы. Модули на планету мелькали один за другим, но длинный хвост очереди всё равно тянулся через весь зал. Впрочем, я никуда и не торопилась.