Выстрел рикошетом
Шрифт:
Я вопросительно глянула на Райселя. Он, будто включаясь в наше общее помешательство, тоже очень спокойно и достойно подтвердил:
– Конечно, занятие хорошей музыкой в любом ключе - это очень уважаемая область и очень подходящая для рейтингового мужчины
– Вот.
– Я улыбнулась Крису.
– Тебе же скучно. А так я оформлю ему въезд в САП, и у тебя будет занятие. Попробуешь записать какую-нибудь его композицию и раскрутить.
Крис, казалось, задумался:
– Знаешь, мне нравится твоя идея, детка. Мне, действительно, изрядно скучно последнее время.
Крис улыбался. Райсель
– Твоя яхта в охраняемой марине. Инструмент и документы прибудут сегодня на корабль вместе с нашими вещами. Если хочешь ещё что-то взять, кинь мне списк в течение получаса, всё привезут к отлёту.
Мы безумцы. Вместо того, чтобы утопить, я везу любовника мужа в свой дом на Фриду. В качестве комплекта? Питомца? Кота, блин! Ну, а что... Я буду ревновать? Мой Крис, скрипач тоже будет целиком мой. Он даже не представляет, насколько мой! Официально - мой наложник, неофициально - Криса. По-моему, продюсерам, вообще, по статусу полагается трахать своих артистов!
Опять же, у Криса будет привычное ему занятие. Очередной хромающий на обе ноги бизнес. Может даже, раскручивая любовника, он, наконец, возьмётся за дело серьёзно. Некоторое время, думаю, он будет благодарен за прощение. Я знаю, он умеет. А потом ему нужна будет моя помощь в деле...
Но следующего его любовника принципиально утоплю!
Маркус:
Сознание было чистое и абсолютно ясное. Охренительно прозрачное. Казалось, я всё помнил. Помнил мальчишку-помощника, кукожащегося от страха, когда я тащил его в долбанную контору работорговцев. Помнил горилл лупоглазки. Помнил череду баб, которых я трахал в САП. Помнил ту, что меня пытала. Помнил упрямый и решительный взгляд Джессики, когда она тащила меня из больницы. И такой же решительный взгляд её мальчишки с красками. Помнил портал посреди комнаты. Морщинистого старика, неторопливого и спокойного. Снег. Лес, покрытый иголками инея. Горы. Солнечную девушку на пороге этого дома. Снежинки, таящие на её ресницах, и щёчки, румяные с мороза. Невозможная, именно потому что чересчур реальная! Лёгкая. Тёплая. Солнечная.
Я помнил каждое прикосновение, поцелуй, тисканья на веранде, трах в маленькой комнате на чердаке, где от каждого движения скотски скрипела кровать. Помнил смешинки в её глазах, розовые губы, мягкие титьки.
Я помнил корабль. Наш полёт из порта и к чёртовой матери. Разговоры, картины, звёзды. Свободная, в самой своей сути! Беглянка по жизни. Солнечный зайчик в пятнышках краски.
Я помнил, как сегодня утром приехала Джессика. Помнил неолетанку, снова смотревшую в самое нутро меня:
– Ты - не шлюха! Ты - хороший парень, который умеет быть преданным и надёжным. А все эти твои выводы... ты просто влюбился! Любовь, она, знаешь ли, бывает разная. У кого-то это, как огонь, у кого-то, как цветочный сад. Твоя любовь спокойная и самоотверженная. Ты просто готов отдать себя любимой и ничего не просить взамен. И разум твой почему-то кричит, что это ненормально. Но разве любовь имеет нормы? Ты ведь с околоземных колоний? У вас там есть юный бог со стрелами любви. Так вот, этому малому
Моя солнечная девочка сидела на краю постели и смотрела на меня с некоторой опаской:
– Представляешь, она накарябала мне прямо на пульте: "Я позвоню". Мелком, конечно, но всё равно! Пиратка!... как ты себя чувствуешь?... ты помнишь меня?
Сейчас мне казалось, что раньше у меня были проблемы со зрением. Я не видел столько деталей. Морщинку, которая складывается у неё на лбу, когда она хмурится, ямочки на подбородке, обгрызенный хвост кисточки. Она была абсолютно реальной женщиной, просто феерически красивой. Чудной, не похожей ни на одну, кого я когда-либо знал, живой и тёплой.
– Я помню, что ты обещала родить мне сына.
– Тебе?!
– морщинка на лбу стала глубже, она подскочила.
– Я что - фабрика, что ли?! Я собиралась родить от тебя ребёнка. От! Ты, вообще, чувствуешь разницу?! И почему сына?
Я усмехнулся:
– Мне пофиг! Девчонка - тоже хорошо.
– И не думай, что я тебе по этому поводу чем-то обязана!
Я поймал её, притянул ближе к себе и заткнул ей рот поцелуем. На любую женщину действует безотказно! Я помнил самое главное - что с Сап я выбрался, что мозги мне вылечили, и что я люблю эту ненормальную.
Когда я перестал её целовать, она ещё некоторое время смотрела на меня с подозрением, а потом окончательно переключилась на своё:
– Даниэлла позвала нас посмотреть крепости Драконов. Представляешь? Настоящие цитадели и храмы истинной культуры хаоса! Мевы! Ты ведь хочешь поехать? Джессика говорит, что всё решила, и Даниэлла на меня не в обиде. Да... Я, наверное, самая безответственная мать? Я даже на её свадьбу с этим самодовольным хлыщом не приехала. А она носится со мной, вытаскивает из передряг, как ребёнка....
Я пригладил волосы Лили:
– Твоя дочь - давно взрослая. А взрослые люди, по умолчанию, защищают то, что любят, и тех, кого любят. Поступать по-другому, значит, быть уродом, даже для этих пиратских звёзд.
Красивая зеркальная яхта оторвалась от орбитального порта Вебека, росчерком исчезая в подпространстве. Арсе читала, вернее, думая о своём, не глядя переворачивала страницы какого-то журнала. В какой-то момент она его опустила. Мимика на её лице говорила о негодовании:
– Вот объясни мне, Хранительница, может, ты понимаешь?! Как она, вообще, смогла отказаться от него? Подарить кому-то и даже ни разу не увидеть после?
Армариакка пожала плечами:
– Могу только предположить, что он не так уж ей и понравился?
Арсе помотала головой:
– Ты не понимаешь! Ей нашли бриллиант. Он - её идеальное отражение. Такой совместимостью гордилась бы любая сваха. Он должен был стать её сердцем, хранителем её души!
Армариакка не ответила. Она что-то отмечала на карте полёта, разумно полагая, что, собственно, ответа на свое негодование её собеседница и не ждёт. И та, действительно, не ждала. Откинув журнал на столик, она просто ещё раз выдохнула: