Выстрел рикошетом
Шрифт:
На его губах скользнула смущённая улыбка:
– Конечно.
На отрытой веранде ресторанчика играла тихая музыка, пахло цветами и ещё какой-то тонкой не объяснимой для моего плебейского нюха романтикой. После того, как Райсель пикнул свой браслет на планшете меню, я протянула ему планшет, выданный мне:
– Наполним вечер сюрпризами? Я выбираю ужин тебе, ты мне.
Он на мгновение задумался, потом с хитрым взглядом обменялся со мной планшетами.
Во мне плескалась энергия. На волне интуиции, везения и куража. На гребне волны. Так, наверное, чувствуют себя серфингисты. Внутреннее ощущение скорости жизни, насыщенности её. Когда события активно несут тебя по своему усмотрению, а ты
Усмехнувшись, я перелистнула описания на детское меню. О! Вот и няшная игрушка - заяц из морковки и ещё куча всего очень полезного. А вот и букет - съедобные цветы с каким-то там соусом. Не, ну, я же собиралась с цветами и игрушками мириться.
Принесённое для меня блюдо имело странный цвет и вид. Райсель объяснил:
– Это крабы Кути, я предположил, что Вы их ещё не пробовали. Это национальное блюдо одной из основных народностей Фриды. По-настоящему их умеют готовить только здесь.
Несмотря на слегка лекторский тон, в глазах моего мужа прыгали хитрые смешинки. Ему понравилось меня удивлять. Впрочем, это продлилось только до момента, пока официант не явил блюда, заказанные для него. Райсель, сдерживая смех, поджимал губы и краснел:
– Директор Джессика, ну, я же не ребёнок?
Я пожала плечами:
– И что? Ты никогда не мечтал съесть букет и оранжевого зайца?
Это был хороший вечер. Райсель смеялся, завернувшись в плед от вечерней прохлады, и рассказывал мне, присыпая всё вокруг искрами этого смеха, о своём детстве, каких-то важных для того времени и смешных сейчас свершениях, страхах, мечтах. Мои несерьёзные поступки расслабили его, заставили забыть о войне за истину, а ещё как-то очень удачно побудили к откровению.
Я слушала, смеялась, выражала удивление или понимание, рассказала в ответ пару историй из моего университетского прошлого. Я хотела его. Вот такого живого, открытого. Особенно после этого сегодняшнего бунта, когда вдруг обнаружила, что он может давать отпор. Очень хотела. Романтика вечера разворачивалась в моём сознании именно в сексуальное очарование. Но условия игры заключались в том, что он готов был дать мне только улыбки, слова и взгляды. А секс мне готов был дать Крис. Причём, даже не набегами, а на постоянной основе. Если не врёт, конечно. И Крис мог бы замечательно вписаться сегодня в нашу компанию. Он бы сидел тут же с нами, за столом. Они бы перекидывались с Райселем витиеватыми фразами и комплиментами. Дарили мне улыбки. И люди, и камеры вокруг видели бы в нас правильную женщину со своими мужьями. Тут так принято. В этом мире так живут, и это работает. Плохо представлю себе ситуацию изнутри, но обложки-трансляции говорят, что местные мужчины даже могут не поубивать друг друга при таком раскладе. Ладно... потом. О Крисе я поразмыслю потом, на холодную голову.
Маркус:
Джессика стиснула меня в объятиях, не дозируя, не удерживая никаких дистанций, прямая и открытая.
– Ты же не сам себе эту соображалку стряхнул. Темай платит за лечение. Медики тут шикарные - лучше только в империи. Соберут. Просто потерпи.
От неё сквозило жалостью, а ещё упрямством. Поссорилась из-за меня с любовником, но успокаивает, жалеет. А белобрысая, значит, откупилась деньгами? Молча.
Я улёгся к девчонке на колени. Так было спокойней. Я не верю собственной памяти, собственным реакциям, собственным знаниям, даже о себе. Кажется, мозги рассыпаются, как ржавая посудина. Меня закручивает и втягивает всё глубже в самое дерьмо. В разборки, где я тупая бессловесная пешка, единственная функция которой - выгодный кому-то размен. Я и раньше без восторга переносил такие повороты жизни, а в нынешнем состоянии даже рыпнуться сил не имею. Жалость Джессики бесила, но, с другой стороны, она же была моим единственным плавсредством в нынешнем водовороте, единственной картой, которая в этой заднице может спасти мою шкуру.
– Ты
Девчонка рассмеялась. Смех у неё был тоже открытый, сильный.
– Это он тебе сказал?
– Нет, ты, - я скосил глаза, наблюдая её реакцию.
– Кончая, назвала меня его именем. Нанесла мне, можно сказать, психологическую травму. А тут всё всплыло и переклинило.
В другом состоянии я бы ещё что-нибудь сказал. Тема была самое то, чтобы подколоть, заставить рассмеяться или покраснеть. Но сейчас слов в голове не было. И сил искать их тоже не было. Я прижимался к коленям Джессики, она гладила меня по волосам, как ребёнка, САПовская техника, перемигиваясь, сообщила, что впрыснула в меня очередную порцию какой-то дряни, глаза слипались. Нужно было спать, ждать, не дёргаясь, дать упрямой девчонке время вынести меня из всего происходящего.
Темай:
Я лежала на спине, молча уставившись в потолок. Меня ломало. Это болезненное чувство, когда ты понимаешь, что всё вроде идёт правильно, но что-то внутри тебя не согласно. Оно кричит и бьётся, скребётся, до крови стирая пальцы, скулит. Это внутри - ты сама, запертая в решётках норм и правил, в стенах разумного и приемлемого. И разум успокаивает, что боль скоро пройдёт. Свыкнется. Что так лучше... но та, что внутри, не понимает. Божественная река чужой воли несёт меня своей могучей силой. Река событий, ситуации. У меня нет и не было другого выхода. Я не могла ничего изменить... Но почему же так плохо?!
Дом как-то перестал быть уютным. Злила каждая мелочь. Я, оказывается, и не поняла, что эти несколько месяцев он, вообще, был комфортным, только благодаря Маркусу. Я же никогда не могла жить в Цуе больше нескольких недель. А тут...
Что в нём такого было?! Ничего! Абсолютно ничего... Но с ним как-то было легко. С ним не нужно было ничего доказывать. Не нужно было следить за каждым словом, жестом...
С Деминалем я каждый день ходила как по лезвию бритвы. Даже за пределами трансляции, держала лицо, следила за каждым сказанным словом, каждым движением. Понимая, что он взвешивает и оценивает любую мелочь. Он не упрекнёт меня сам. Разве что я совсем перейду границы допустимого. Но он сделает выводы. А ещё, возможно, не скроет от матери, а она-то уж проедется, не стесняясь, при личной встрече. Она уже намекала мне, что ангелы не для секса.
Всё ведь вроде исправилось... я шатко-валко осталась на передовых позициях в обществе. Мой рейтинг выровнялся. Все, кто в теме, понимают, что меня вытащила семья, но вслух не говорят, а значит, официально я чиста. Работать в штабе Парды было даже занимательно. Лица, знакомства... Это, конечно, не та война, что в Меве, нет выброса энергии... это война разума. Но это правильно. Это моё настоящее и будущее.
Я заставила себя встать. Подошла к окну, разглядывая цветник под окном. Из-за всей этой истории я поругалась с Хаинь. Она обозвала меня глупой девчонкой, подставляющей подруг. Джессика не поддалась на её уговоры и не отдала ей Маркуса. Я так и знала, что он ей нравился. Но этот её девчоночий порыв вызвал в моей эдзе уважение. И она, спустив на меня собак, злая сбежала в Меву.
Мил поступок с Джессикой тоже не оценила, но она меня простила. Просто... я снова стала в доме младшей. Я и была всегда младшей, ну, разве что постарше Серай, у неё, вообще, одна война в голове. Просто с появлением в доме Маркуса, это стало как-то не так... как было. Может, даже он тут не при чём, может, всё дело в свадьбе, к которой я готовилась... Только новая ошибка вернула всё обратно!
Я сжала кулаки. Сейчас самое то - направиться в спортзал. Во мне слишком много Мевы. Мил твердит, чтобы я не покидала земель Цуе. Со дня операции прошла всего несколько недель, эдзы и сёстры, погибших на крейсере, могут желать мне смерти, и в землях Мевы они будут правы в своём гневе. Нужно дать время всем успокоиться.