Выйди из-за тучки
Шрифт:
— Так Тоня беременна? — ахнула я.
— А ты не знала? Хмм… ну, может она мне, как врачу сказала, а всем остальным пока не говорит, чтобы не сглазить? Да, точно — только так. Тогда не выдавай меня.
— Саша, а если мало людей будет, еще же никто не знает — что ты за врач?
— Значит, первое время кормить меня будешь ты, — подмигнул он, — не переживай, желающие уже есть — Марковна ведет журнал. Я умею работать, и если нужно — работать много, привык уже.
— Марковна — тетя Лена?
— Согласилась помогать мне, кивнул он, — пенсия пенсией… Так что теперь у меня есть опытная медсестра.
— Ты прямо многостаночник какой-то. Это много… как-то много всего, но если ты уверен, что справишься… я очень рада, Саша, — хотела я сказать о том, что рада тому, что он так хорошо устроил свое рабочее место и нашел помощницу, и работа эта, а нечаянно сказала то, что само собой вырвалось откуда-то изнутри: — Так рада, что ты приехал!
— А уж я как рад, Аня, — шагнул он ко мне.
— И я тоже, да, — откликнулся добрый Вовка, сползая с зубоврачебного кресла.
— Ну вот, — обнимал нас Саша, — у меня такая мощная поддержка, крепкая, как… как… канат. Ох, Аня…
Похоже, что выступила я один раз, а аплодисменты буду срывать еще очень долго. Надо же было сморозить такую глупость.
Перечитала и поняла, что на своих восторженных эмоциях описала самые приятные для меня, а еще — немного смешные, но тоже не самые плохие моменты. И может показаться, что вот так — с разгону, я влетела в самый рай. А, вдумчиво проанализировав все происходящее со мной… с нами, я понимаю, что пока так оно все и есть. Но потом же, по закону подлости, обязательно всплывет что-нибудь эдакое — в разной степени «порочащее» его или меня. Все мы не без греха. Я, например, умею вот так — сказать, не подумав, откровенную глупость. Но это только тогда, когда чувствую себя до изумления счастливой, до такой степени, что даже не считаю нужным думать головой в этот момент. Бывает…
А о Саше я уже знаю, что он оказался не таким хорошим отцом, как я о нем думала, глядя на их общение с Вовкой. Когда я спросила его о дочери, он постарался перевести разговор, и я насторожилась.
— Что не так, Ань? Ну, нет у нас с ней контакта. Я мог сходить с ней в зоопарк или цирк, но мне был интересен именно цирк и зоопарк. Я отвык от Таньки, да и воспитание ее оставляет желать лучшего, и тут я ничего не могу поделать. Не мог, даже когда жил с ними в одной квартире. Отобрать у жены? На каком основании? Потому что ей ребенок по фигу? Я не смогу доказать это, а если и смогу — сам буду таким же отцом. Я не знаю, что с ней делать, Аня. Может, пускай подрастет? Мне не интересны все эти глистоподобные куклы, черепашки и смурглики… или как их там? Машу с медведем я еще мог бы обсудить. Жил в Питере — забирал ее по субботам на весь день. Так еле дожидались вечера и я и она. Я не знаю в чем тут дело. Во мне, конечно. Я ее мать на дух не переношу. Может, поэтому? Мне Вовка в сто раз ближе, мы думаем на одной
Рвать его на лоскуты было жаль. Но понять его в этом вопросе я так и не смогла. Может, на контрасте с Андреем? Тот все так же регулярно звонил Вовке и разговаривал с ним по скайпу. А может, я не особо и пыталась понять — что не так с отцовскими чувствами Саши? Для меня важно его отношение к нам, и я не собираюсь его перевоспитывать. Мне он нравится таким, как есть. Я ведь тоже далеко не подарок — со всеми своими странностями поведения и болячками.
ГЛАВА 36
29 июня
Мы потихоньку притираемся друг к другу, но только в бытовых мелочах. Я никогда сколько не смеялась, никогда не чувствовала себя так беззаботно и под такой надежной опекой и защитой, как с этим большим, сильным и добрым мужчиной. И хорошо, что у нас здесь Вовка, иначе общение Саши со мной в основном свелось бы к горизонтальной плоскости — продолжается медовый месяц. В прошлую пятницу мы тихо и спокойно расписались в поселковом совете. Саша хотел сделать это как можно быстрее.
— Я чувствую себя неправильно. Ладно, если бы только мы с тобой, но есть Володя. Он должен знать, что я твой муж, а значит — он имеет полное право называть меня батей. И поселковый менталитет… можно сколько угодно доказывать, что просто сожительствовать — это нормально, но здесь зрят в корень и понимают причины. Я против ожидания непонятно чего, Аня. Сейчас нет денег на пышную свадьбу… ну ладно-ладно, согласен — я тоже не люблю помпу.
Но если потом тебе все-таки захочется отметить, то лучше мы съездим и посмотрим новые места — море, например. Только не этим летом. В июле ты ложишься на обследование, а у меня пока нет права на отпуск, могу взять только отгулы. Я уверен, что с тобой все не так плохо, как ты думаешь, но удостовериться в этом необходимо. Мы едем все вместе. Я проконтролирую как тебя устроят, а Вова сможет увидеться со своим отцом. Мне не хотелось бы видеть его здесь. У нас с ним, мягко говоря — недопонимание…
И опять я не стала выяснять — где и как они пересекались? Счел бы нужным — рассказал сам. А мне пришлось позвонить Андрею, чтобы сказать ему, что мы скоро будем в Питере, и он сможет несколько дней провести с сыном. И еще спросила:
— Андрей, а как звали мать Зины?
— Зачем тебе, Аня? — насторожился он.
— Просто… меня только самым-самым краешком задело этим… страхом смерти, Андрюша. И как-то уже… Хотела зайти в храм и поставить свечку, а за кого — не знаю.
— Илана. Что у тебя со здоровьем, Аня? — забеспокоился он.
— Надеюсь что ничего страшного. Мы как раз едем обследоваться, я уточню дату и Вовка скажет тебе. Я вышла замуж, Андрей, — решилась я сказать и замерла, прислушиваясь, а потом предварила вопрос: — Ты его не знаешь.
— Я?!
— Что такое? Знаешь?
— Ничего. Спасибо, я возьму выходные… Я знаю про свадьбу — Вовка уже сказал.
— Андрей? Не вздумай превращать его в соглядатая и…
— Ты с ума сошла?! Я никогда и ни о чем его не выспрашиваю. Он сам говорит то, что считает нужным сказать.