Выйти замуж
Шрифт:
— Знаете, что мы сделаем? — предложила Люся. — Приведем-ка сейчас вашу берлогу в порядок. Женя, где у вас веник, ведра, тряпки?
К вечеру квартира сияла. Субботник прошел азартно и весело. Приготовленный Люсей ужин отец и сын уплетали за обе щеки, не могли ее нахвалить.
— Вы еще к нам придете? — взмолился Женя.
Люся стояла в прихожей, ждала, пока оденется вызвавшийся ее проводить Павел Сергеевич. Она заметно растерялась. Семейство Бойко смотрело на нее с надеждой и ожиданием.
— Квартирку убрать? Или новые письмишки принести? — пыталась отшутиться
С нее взяли обещание еще раз обязательно приехать.
Тимуровское участие Люси в делах семейства Бойко плавно перешло в ее замужество с Павлом Сергеевичем. Мастер спорта умело провел разминку (ухаживание во время Люсиных санитарных визитов) и финиш (стать женой и мамой ее просили дружно отец и сын).
Люся с Димкой переехали в Москву.
ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ, ИЛИ МУЖ НОМЕР ТРИ
Спортивная специализация второго Люсиного мужа, Павла Сергеевича Бойко, — бег на короткие дистанции, — отражала и его внутреннюю мужскую сущность. Как на стадионе он притормаживал и делал толчок перед барьером, чтобы перескочить через него, так и в жизни буксовал перед каждой мини-юбкой и смазливеньким личиком, настойчиво пытаясь взять высоту.
Люся каждый раз выходила замуж как в последний, на всю жизнь. И со спортсменом прожила бы долгие годы, не будь он безудержным бабником и гулякой. Когда из его любовниц уже можно было составлять олимпийскую сборную, Люсино терпение лопнуло, она хлопнула дверью.
Родители выстроили Люсе кооперативную двухкомнатную квартиру. Потом, после развода, съехались с ней в громадную четырехкомнатную в Сокольниках. И жили они там впятером — Люся забрала Женю и воспитывала его вместе со своим Димкой. Павел Сергеевич продолжал ставить амурные рекорды в Свиблове.
Люся, наконец, в двадцать семь лет решила пополнить недостаток образования и поступила в строительный институт. Родители даже уговорили ее идти на дневное отделение. Они боялись, что дочь опять вляпается в какую-нибудь историю, выйдет замуж, и их мечта — видеть Люсю с институтским дипломом — никогда не осуществится.
Так Люся попала в общество зеленой молодежи, вчерашних школьников. И чувствовала бы она себя, конечно, бабушкой на танцплощадке, не окажись в одной группе с ней ровесник Сергей с забавной фамилией Копыто. Ее внимание невольно сфокусировалось на единственном представителе своего поколения. И эта фокусировка привела к тому, что Люся влюбилась в Сергея, хотя с головой у него было не в порядке.
В свое время Копыто служил на флоте, на громадном корабле, начиненном атомно-электронными секретами. Сергей был не то радистом, не то локаторщиком — почти три года плавал рядом с чем-то сильно излучающим все волны с буквами греческого алфавита. Однажды эта излучалка сломалась. Дежурную смену не только обдало лишними рентгенами, но и ударило током. Ребят отправили в госпиталь, где они, лысые как куриные яйца, пролежали целый год.
После аварии в юношеском мозгу вчерашнего пэтэушника Копыто что-то сдвинулось, переместилось и открылись способности удивительные. Он вдруг стал ходячей арифметической
Эти дарования более всего удивили и напугали самого Сергея. На его лице навечно застыло выражение недоумения и легкого страха.
После армии его заманила к себе какая-то областная филармония. Ловкие ребята возили Копыто по провинциям, выставляли на сцены Домов и Дворцов культуры, где он демонстрировал чудеса памяти и арифметики. Выступлению, как правило, предшествовала лекция о непознанных возможностях человеческого мозга, а заканчивалось представление научно-популярным фильмом о летаргическом сне или индийских йогах.
Далее сельских клубов артистическая карьера Сергея не продвинулась. Никакие уроки сценического мастерства не могли убрать с его лица маску испуга и потерянности. Он вызывал у зрителей страх и жалость, словно им демонстрировали оживших уродов из Кунсткамеры. У людей невольно возникало чувство неловкости — деньги заплатили, чтобы посмотреть на страдания блаженного.
Через несколько лет Сергею надоела кочевая гастрольная жизнь, и он решил пополнить свои чудесные мозги общедоступными знаниями в строительном институте.
Люсю угораздило влюбиться в этого радиоактивного студента. Она переживала, сохла, меняла прически и гардероб — словом, находилась в известном состоянии неразделенной любви. Копыто ни на молоденьких однокурсниц, ни на зрелую красавицу Люсю внимания не обращал. Он грыз гранит науки, то есть запоминал громадный объем информации, без всякой, замечу, пользы. Он и в институте оставался феноменом, на который показывали пальцем и поражались. Хотя преподаватели быстро поняли, что его мозг — это счетная машина, помноженная на магнитофон, и до компьютера ей никогда не подняться.
Люся приходила ко мне, делилась своим несчастьем. Я ее утешала и, как могла, старалась отвлечь от мутанта. Но, странное дело, для Люси сдвинутость мозгов у Копыто была чем-то вроде бородавки на любимом лице — она ее не замечала.
Однажды у меня дома Люся взяла с полки книгу об устном народном творчестве и так увлеклась чтением, что я еле дозвалась ее пить чай. В громадных Люсиных глазах блуждала мысль-надежда.
— Ты веришь в заговоры? — спросила она.
— Во что?
— У тебя в книге целая глава.
— Это фольклористы собирали.
— Раз столько набрали, значит, действует?
— Люся, не сходи с ума.
— Нет, ты посмотри, вот тут как кровь останавливать, зубы лечить, в родах помогать…
— Ну и что?
— Целых десять заговоров, как приворожить к себе любимого человека.
Я отобрала у Люси книгу и прочитала ей вслух сопроводительную статью, где говорилось, что для заговора использовали напитки, в которые подмешивали кровь, пот, волосы с интимных частей тела.
— Как ты, интересно, добудешь волосы с интимных частей тела своего Копыто? Хотя бы из-под мышек? На лекции с ножницами ходить будешь?