Выздоровление
Шрифт:
Закрыв дверь, Николай перевел дух. Еще ничего не было ясно, но хоть слово сказал. И теперь сам поверил в то, что придумал. Он покосился на дверь бухгалтерии и вышел из конторы. В эту минуту хотелось поговорить с мужиками.
На машинном дворе было безлюдно, только кузнец Забелин, сказавший когда-то Николаю: «Врачи в городе, а в Богдановке — Подтелков», — трудился в своем заведении.
— Все слоняешься? — спросил он появившегося на пороге Николая.
— Да пока в отпуске.
— Это
Забелин бросил перед дверью сизые кованые штыри, снял рукавицы и протянул Николаю руку. Поздоровались.
— Да вообще-то, конечно, надоело, — сказал Николай.
— Погоди, еще больше надоест.
— Вечером на наряд пойду, буду на колесный трактор проситься.
— Просись, — хмыкнул кузнец. — А по закону, значит, ничего не получается?
— Да какой закон, у меня ж только справка от врачей.
Забелин достал папиросы, закурил.
— А справка что, не законная? — спросил с расстановкой.
— Да чего зря…
— Шелковый, значит, стал? Ну, тогда валяй, только жене скажи, чтоб и меня на поминки позвала.
Николай сдержанно засмеялся.
— Ничего…
Забелин мотнул головой.
— Диву иной раз даешься, до чего люди сами себя уважать перестают. Ты что, до такой степени виноватый?
— Но ведь нет же работы подходящей.
— Тогда прокурору пиши: не трудоустраивают, мол. К депутату обратись, для чего ты за него голосовал? А не найдут работу, пусть платят.
— А есть такой закон?
— Должен быть, — убежденно сказал кузнец. — Ты же не виноват, а закон правого защищает.
— Они тоже не виноваты…
— А вот так не бывает. Могут Клюшкина с водокачки турнуть, пенсия у него побольше иной зарплаты.
— Ну-у, бывший механик, кто его тронет…
— Он весь-то бывший! Почему зимой башня перемерзает? Да потому, что воду не качает. Прийти, кнопку нажать ему холодно, буран! А нам всем — не буран!
Николай не знал, что на это сказать. Пройдясь по кузнице, он взялся было за молот, хотел поднять и бросил. Улыбнулся Забелину.
— Что, не можешь? — спросил тот.
— Да кто его знает. Возьмешься — вроде есть сила, а вот тут, — Николай показал на живот, — пустота какая-то, не могу — и все…
— Долго что-то, — качнул головой Забелин. — После аппендицита, глядишь, месяц, другой — и уже пашет.
— Так-то я вожусь маленько. Тянуть, передвигать — это идет, а перед собой боюсь поднимать. Как вроде сейчас же лопнет там что-то.
— Это от фантазии еще, — уверенно сказал Забелин. — Самовнушение. Вот попробуешь разок, и пойдет. Только все равно к железкам лезть рано.
Николай вдруг вспомнил про щи, которые надо сварить к обеду, и поспешил домой, хотя с кузнецом мог бы проговорить целый день. Затягивало.
Часа через два, отведав
— А теперь отдохнем, — сказал Николай, когда закончили.
— Ну-у, я к Шурику схожу.
Николай сынишку уговаривать не стал, а сам пошел в дом. Не торопясь отмыл руки, заглянул в районную газету. Заметка про самогонщиков понравилась ему, и он перечитал почти что все статьи, в которых цифр было поменьше и закавыченных абзацев. Писали, что в колхозе «Весна» взяли хороший урожай, а так все засуху склоняли. «Было бы на что свалить», — подумал Николай.
Отвлек его Витька.
— Пап, мамка приехала! — доложил.
— Да? Где? — Николай поднялся с топчана.
— С дядькой на ферму уехала.
— Да как же я не слыхал… А нам она ничего не сказала?
— «Ну, молодцы», сказала!
— То-то же…
Николай обулся и вышел из дома с сынишкой, потащившим его сразу к воротам. Три мешка с мукой и один с отрубями лежали прямо на земле возле палисадника.
— Мамка сказала, только лошадь отгонит.
— Ну, пусть гоняет… А давай попробуем их на тележке перевезти.
— Давай! — обрадовался Витька, тут же, наверное, сообразив, что каждый порожний рейс — его; так они и весь кизяк в августе перевезли под сарай.
Верхний мешок с отрубями они переправили запросто, столкнув его в тележку, а потом свалив перед дверью мазанки. Остальные мешки лежали на земле…
— Ну, попытка — не пытка, — собрался с духом Николай. — Ты маленько придержи, ладно?
Подняв оглобли тележки так, чтобы задний борт почти коснулся земли, Николай передал их Витьке.
— Пап, легко, пап! — отрапортовал тот.
— Держи, держи…
Оторвав мешок от земли за горловину, Николай стал приваливать его к наклоненному днищу кузовка, но тут мешок перевесил, надавив на задний борт, оглобли вырвались из Витькиных ручонок, а сам он отскочил в сторону. Мешок сполз, оглобли, описав в воздухе дугу, ударились о землю.
— Промазали, — сказал Николай, придержав тележку свободной рукой.
— Пап, они ка-ак дернут!
— Дернут, да… А давай-ка… Подержи оглобли, чтобы кузов стал ровно. Вот. Сейчас…
Николай расставил ноги, наклонившись, захватил горловину и угол мешка, а поднимать решил не потихоньку, а разом, чтоб вроде как одни руки сработали.
— Держишь, Витек? Держи, — сказал он сынишке. — И-эх!
Мешок оказался в тележке, оглобли опять вырвались из Витькиных ладошек, но Николай успел придержать кузов.