Выздоровление
Шрифт:
Но в августе наметились перемены. Подтелков пообещал Катерине перевести ее после уборочной на ферму, а уборочная не должна была затянуться. На очередной перекомиссии и Николаю было сказано два лишних, необязательных вроде слова, а на следующей ему закрыли больничный и выдали справку — освобождение от тяжелого физического труда.
— Возможно, появятся какие-то трудности, — сухо наставляла его председатель комиссии, — а это может быть, — прежние занятия вам не по силам. Это помните. Тяжелый труд
— Ну, уж вы скажете, — пробормотал молодой хирург.
— Вы не хуже меня знаете, Михаил Васильевич, насколько это серьезно. Акимов выглядит неплохо, мы даже чуть раньше срока принимаем это решение, но обольщаться не стоит.
— Да я ничего, — вставил Николай, — я, как скажете…
— Разговаривать будешь со своим начальством, — сказал хирург.
— Ну, что ж, — кивнул Николай.
— А может, больного в межрайонную на обследование проводить? — неуверенно проговорила полная врачиха.
— Вас, Полина Владимировна, как всегда, осенило не вовремя, — сухо заметила главная, расписываясь в бумагах.
Николай отвел взгляд от покрасневшей толстушки, которую звали так же, как и его мать.
Потом его одолели сомнения. Пожалел он о том, что загодя не подыскал себе подходящей работы. А все неудобно казалось появиться в конторе без неотложного дела. Теперь, возвращаясь домой, он думал, что придется терять лишние дни в хлопотах, конец которых был не ясен. Новой должности ему не придумают… Одна тягомотина кончилась, и следом маячила новая.
«А может, и по-уму все выйдет», — тешил себя Николай.
Глава 10
ПЕРВАЯ ПОПЫТКА: НИ ХИТРОСТИ, НИ НАГЛОСТИ, НИ УМА
— Вот и все, — сказал он жене. — Аттестован, — и протянул справку. — Инвалид третьей группы годности.
— Да что ты мне-то ее показываешь, — взглянув, сказала Катерина. — Мы давно знаем, что ты живой.
Николай насупился, пряча справку.
— Ну, ты как-то прям…
— А что я, скакать должна? — удивилась Катерина.
— Не обязательно.
— Ну, и все тогда, садимся ужинать.
И ничего не придумал Николай за эту ночь. Одно было ясно: все решит директор.
На центральное отделение вез его утром шурин Василий, подвернувшийся случайно возле богдановской весовой.
— К теще-то зайдешь? — спросил между прочим.
— А что я там сильно забыл? — переспросил Николай.
— «Забы-ыл», — передернулся Василий. — Скажите, какой! Мать говорит, запряг Катьку и нос боится показать.
— Это кому она так говорит?
— Ну, вообще…
— Вот пускай вообще сама с собой и разговаривает.
Сколько уж лет не мог Николай забыть свою первую встречу с Катерининой родней. Тесть-то оказался свойским мужиком,
Теперь Николай ехал на центральное в очищенном от пыли костюме и в новой фуражке, надвинутой на самые брови, чтобы не угадывалась лысина.
В конторе было людно. На крыльце стояли отделенские мужики, а в коридоре сновали из двери в дверь управленцы, но суматоха уже стихала, после наряда прошло побольше часа.
— Алексей Константиныч есть? — спросил Николай, приблизившись в приемной к секретарше.
— Занят, — буркнула та.
— Я после болезни…
— Ну, и что? Надо было на наряд приходить.
— Я богдановский…
— А я вам все сказала. У директора человек из района.
— Ну, а к кому тогда? — решил не сдаваться Николай.
— Зайдите в профком.
Николай вышел в коридор.
— Слышь, друг, — окликнул кого-то, — а что это тут за профком? Профсоюз, что ли?
— Ну. Был рабочком, теперь профком. Да вывеска там старая, увидишь.
Дверь с табличкой «Рабочком» оказалась на замке, и тогда Николай пошел по всем подряд. «Начинается», — подумал, раздражаясь. И, главное, директор сидел рядом, за стенкой, да и сказать ему надо было одно лишь слово — здоров, мол, дайте работу, — но нет, ходи, ищи вчерашний день.
— Да не шатайся ты по кабинетам, — посоветовал ему механик. — Профорга нет — лови Багрова…
— Подождать можно? — спросил он у секретарши, вернувшись в приемную.
— А мне-то что, — буркнула та, настраиваясь что-то строчить на машинке.
Сидя напротив двери в коридор, Николай видел, как расходится народ из конторы. «Через час одни бухгалтерские останутся», — подумал он. А когда уже совсем затихали голоса, в приемную влетел директорский шофер Юрка. Подмигнув Николаю, шевельнувшемуся на стуле от такого приятельского знака, он рванул на себя директорскую дверь. Шутовски поклонившись в прогал, бормотнул «пардон» и прихлопнул дверь.
— Пардон, говоришь? — усмехнулся Николай.
Юрка сел рядом и протянул руку, поздоровался.
— Вынужден, — вздохнул дурашливо. — Этот шишкарь уже выговор Константинычу сделал: шофер у вас, говорит, беспардонно себя ведет… Посижу вот маленько и еще специально опардонюсь.
Николай улыбнулся. Все еще могло очень хорошо кончиться.
На секретарском столе хрустнул, включившись, маленький динамик, и раздался металлический голос директора:
— Галя, Юрия ко мне!
Юрка, прищелкнув языком, поднялся. И почти тут же вышел от директора.