Выжить! В ледяном плену
Шрифт:
– Вы не открыли мне Америки, дорогой друг, – отмахнулся от предостережений своего спутника отец Карлитоса. – Я, как вам известно – художник. Значит, по роду своей профессии умею читать тайные штрихи людских характеров по чертам их лиц. Поэтому я с первых секунд понял, что этот Акунья – редкостная каналья. Но он предлагает нам шанс, пускай даже мизерный, но шанс! И поэтому я без колебаний отдам ему пять тысяч долларов, которые он просит за свои услуги.
На следующее утро маленький самолёт отнёс уругвайцев на место, указанное пилотом почтового самолёта.
Они приземлились на крохотной площадке примерно в километре от того места, где находились обломки самолёта. По дороге к месту аварии доставивший их сюда пилот почтового самолёта постоянно пересказывал клиентам, как впервые заметил куски разбившегося авиалайнера, а потом с неимоверными трудностями лично обследовал место крушения:
– Тогда тут было много трупов. Знаете, меня даже вырвало от всех этих оторванных голов и рук, что валялись вокруг. Но за последнюю неделю ледник мог продвинуться на несколько метров вперёд и похоронить часть тел.
В ответ на последнюю фразу идущий следом за Паэсом банкир скептически хмыкнул. Он по прежнему был убеждён, что их обманывают опытные мошенники, и собирался на месте доказать это своему чересчур доверчивому товарищу.
Наконец на их пути оказался первый обломок. Это был какой-то железный ящик. Из него торчали оборванные провода в жёлтой изоляции. И хотя никаких надписей на ящике не было, Паэс не мог просто так пройти мимо первого вещественного символа разыгравшейся здесь трагедии. Он присел перед находкой на корточки и благоговейно положил на ящик ладони рук, словно пытаясь снять с вещественного свидетеля разыгравшейся тут трагедии важную информацию.
– Наверное, это часть оборудования самолёта. Представляю, какой силы был взрыв, если его отбросило так далеко.
Банкир с равнодушным видом пнул металлический контейнер носком своего ботинка, и осмотрелся:
– Если бы здесь погиб мой брат, я бы наверняка это как-то уже почувствовал. Между мной и Генри всегда существовала особая психическая связь. В тот день, когда случилась авария, у меня с самого утра всё валилось из рук. Босс даже наорал на меня… Кроме того, я знаю, что маршрут погибшего самолёта проходил почти в двухстах километрах отсюда. Как он мог оказаться здесь?
Вскоре обломки стали попадаться им всё чаще. В основном это были небольшие фрагменты фюзеляжа. Крыло оказалось единственной крупной деталью. Но оно сильно обгорело, так что на его поверхности можно было разобрать только одну большую чёрную букву «R» рядом с мотором. Вскоре банкир обратил внимание на одну странную деталь. Подозвав Паэса, он продемонстрировал ему прямоугольный участок металла на самом двигателе, который отличался по цвету от остальной поверхности обтекателя двигателя.
– Смотрите, в этом месте при помощи заклёпок держалась какая-то маркировочная табличка, возможно, с номером двигателя или самолёта. Вряд ли она могла отлететь от удара машины о землю. Скорее всего, её специально срезали наши гиды.
Придя к такому заключению, банкир перестал искать в том месте, куда их настойчиво направляли сопровождающие аргентинцы, и взял чуть правее. Паэс тоже разочарованный отсутствием признаков пассажиров направился ниже по леднику. Его не остановили даже слова пилота о том, что им пора улетать, так как ухудшается погода.
– Эй, синьор, вернитесь! Мы обязательно прилетим сюда завтра, и вы сможете продолжить поиски вашего сына – безрезультатно кричал в спину художнику лётчик. Паэс не обращал внимания на эти призывы. Он не собирался возвращаться в Буэнос-Айрес, не получив хотя бы какого-нибудь подтверждения, что это место действительно каким-либо образом связано с его сыном.
Примерно через двадцать минут банкир криками и взмахами рук позвал к себе товарища. Вместе с Хосе к нему подбежали и оба аргентинца. Банкир торжественно продемонстрировал им какую-то ржавую железяку.
– А! Что я вам говорил! – возбуждённо обратился банкир к Паэсу. – Это не тот самолёт!
Лётчик попытался было убедить недоверчивого клиента, что тот сильно ошибается, не доверяя его порядочности. Тогда банкир продемонстрировал ему отштампованную прямо на железке надпись, из которой следовало, что компания «Браунинг» изготовила данный пулемёт в 1938 году, для авиационной фирмы «Боинг».
– Здесь разбился военный самолёт американского производства, думаю бомбардировщик. И, по всей видимости, это случилось лет тридцать назад. Поэтому на вашем месте, господа, я бы вернул нам наши деньги, если конечно вы не стремитесь иметь неприятности с полицией.
В этот момент в разговор мягко вступил доселе помалкивавший посредник. Каждой черточкой своего лица Акунья излучал искреннее расположение к уругвайцам:
– Ну, зачем же затевать разговор о полиции. Никто и не собирался вас обманывать. Уверен, что мой друг сам не догадывался, что здесь находится не тот самолёт. Но раз так всё получилось, то сегодня же вы получите свои деньги обратно. А пока предлагаю немного перекусить, полюбоваться окрестными красотами и потихонечку возвращаться к нашему самолёту.
Акунья открыл термос с чаем, достал пакет с бутербродами. После долгого пребывания на свежем воздухе все ели с большим аппетитом. Но вскоре после того, как Паэс выпил чашку горячего ароматного напитка, с ним начало твориться что-то странное: его тело вдруг на короткий промежуток времени онемело, став похожим на студень. Потом Хосе прошиб пот, его начало трясти в лихорадочном ознобе. Затем вдруг у него в животе, как будто начали шевелиться раскалённые угли. Это состояние испугало художника, но Паэс не успел как-то отреагировать на происходящее, ибо приступ странной лихорадки оказался очень скоротечным.