Выживание

Непейвода Софья Николаевна

— Я — нет. Просто слышал, что ты умеешь, — я насторожилась. Нет, не просто слышал. Он ясно сказал «тоже», значит, и в этом умении я не одинока. Кто-то из цитадельских, Оборотень или, скорее, его жена?

— А кто еще по деревьям лазил?

— Мика лазила, даже почти что жила наверху, по крайней мере много времени там проводила, — я вопросительно подняла бровь, но Марк недоуменно пожал плечами, не поняв намека.

— Мика — это кто?

— Моя… — гигант замялся. — Мой друг. Оборотница, как и ты.

— Жена Оборотня? — на всякий случай

уточнила я. Марк грустно улыбнулся.

— Да, к сожалению. Он ее сгубил, — в его голосе не слышалось злости и даже жесткости, одна лишь грусть о прошедшем.

— Мне жаль, — тихо сказала я, поняв, что расспрашивать дальше как минимум нетактично. Мы снова помолчали.

— Ну, я пошел? — наконец спросил Марк.

— Ага. Удачи.

— До встречи. Кстати, — с досадой хлопнув себя по лбу, мужчина вытряхнул из принесенного с собой мешка тушку пушистого зверька. — Чуть не забыл, это — тебе.

— Спасибо, — я принялась с интересом рассматривала подарок, лишь мельком отметив, что Марк поспешно ушел. Животное среднего размера, отдаленно напоминающее Земную кабаргу. Такие же тонкие ножки с раздвоенными копытцами, задние длиннее передних, стройное тельце маленького оленя, но, в отличие от безрогого Земного зверька, у этого на лбу выступали четыре небольших роговых бугорка. Несколько раз мне удавалось наблюдать за похожими животными в джунглях, но ни разу — рассматривать так близко. На душе стало тепло. Я ведь никто Марку, как и он мне, но, тем не менее, он, понимая, что скорее всего, нам придется жить вместе, пытается как-то наладить контакт. Следущий шаг за мной. Улыбнувшись, я потащила двадцатикилограммовую тушу к плоту.

Большинство наших, кроме Нади и Росса, уже вернулись и теперь разбирали принесенную добычу. Почти сразу же после меня показался зеленокожий. В таком гневе я не видела Росса даже после выраженного ему кворума недоверия.

— Ого, ну ты даешь, — поразился Дет, принимая принесенное животное. — Она же довольно большая, не страшно было?

— Мне подарили, — лаконично ответила я, засмотревшись на приближение зеленокожего.

— Идиоты. Невменяемые идиоты, — сквозь зубы прошипел Росс, яростно бросив в угол охапку хвороста. — Ненавижу!

— Что случилось?

— Да ничего особенного. Я понял, что ненавижу цитадельских, вот и все!

— Почему вдруг? — искренне заинтересовался Сева.

— Неважно! — раздраженно взмахнув руками, Росс поспешил покинуть плот, чтобы избежать дальнейших расспросов.

— Что это с ним? — недоуменно повернулся к нам инженер.

— Помните, его с Надей утром к Сергею пригласили? — тихо сказал математик.

— Ну и? — поторопила я.

— Среди беженцев очень много больных. Но все они, как один, отказались лечиться у Росса. Знаете почему?

— Из-за его дурного характера, — уверенно предположила Лиля.

— Нет, всего лишь из-за его цвета кожи. Я бы тоже на его месте обиделся.

— Кстати, у меня тоже есть кое-какие неприятные новости насчет беженцев, — поделился с нами Илья. —

Сергею уже больше двадцати человек из вновь присоединившихся казнить пришлось, только сейчас они вроде более менее успокоились. А то мало того, что тащут все, что плохо лежит, так еще и женщину одну забили чуть ли не до смерти.

— Да, Ину, я ее знаю, она из амазонок, — кивнул математик, но тут же вздрогнул и побледнел. — Я понял, на что ты намекаешь, — севшим голосом сказал он Илье. — Она тоже зеленая, как и Росс.

— Боюсь, что это только начало, — вздохнул химик.

— Вряд ли. Холодной войны, конечно, не избежать, но вот активные действия эти «борцы за чистоту расы» предпринимать поостерегутся, — возразил Дет. — Сергей правильно поступает, таким людям нельзя давать спуска. Впрочем, общаться с «бедными беженцами» и мне неприятно.

— Мне тоже, — кивнул Илья. — Они ведут себя как-то…

— Как фанатики на Земле, — подсказал математик.

— Да, кстати, похоже, — согласился Маркус. — И еще, заметили, как в джунгли ходить боятся? Хотя здесь и троллей-то нет. А они все равно умудряются себе врагов найти: то змеи их покусают, то насекомые ядовитые, то еще что-нибудь.

— Как будто весь лес ополчился против них, да? — задумчиво потянул Дет.

— Или, скорее, они так и не научились смотреть по сторонам. Я бы тоже укусил, если бы по мне не глядя ходить начали, — резко заявил Илья.

— Может быть, они с самого начала привыкли жить в городе, почти не выбираясь за его стены, вот и не смогли приспособиться, — предположила я. — Меня гораздо больше волнует то, что они, похоже, даже не хотят меняться.

— Не все, — возразил математик. — Я общался и с нормальными.

— Но большинство, — холодно отрезала Лиля.

— Для того, чтобы измениться, надо время, — напомнила Юля.

— И желание, — задумчиво добавил Илья. — Если не будет желания, и время не поможет. А пока они столь же чужды нам, как и мы — им.

— Да, ощущение прямо как будто в гнили какой-то копаешься, — согласился незаметно подошедший Росс. — Все люди как люди, даже нелюди, — зеленокожий выразительно покосился на меня. — А эти… нашли негров! И если их глисты заживо сожрут, я ни капельки жалеть не стану!

111 – 113 сутки.

Река — джунгли

Вечером, во время дождя, речная вода окрасилась в красноватый цвет. При попытке отстоять ее в ведре в течении нескольких часов выпал тонкий карминово-красный осадок, легко взмучивающийся обратно при малейшем толчке. На следующий день к полудню, когда солнце и легкий ветерок подсушили лес, от берегов потянулся невысокий красноватый туман, оседая на всех поверхностях и постепенно покрыв тонким слоем и плоты, и находящихся на них людей. После некоторых раздумий я предположила, что эта красная пыль может оказаться спорами красного мха — кто знает, как он размножается.