Выжившая
Шрифт:
психиатра.
В завершении хочется сказать: будем бдительны, друзья. Не стoит забывать, что психопаты могут скрываться в самых
безобидных на первый взгляд людях. Они могут быть
очаровательны, сексуальны, умны, талантливы, успешны, они
могут быть харизматичны, гениальны и сексуальны, могут
занимать высокие
обществе. Они могут десятилетиями жить рядом с вами или даже с вами, а вы не будете подозревать, что за образцовым
обликом хорошо знакомого или даже любимого, или близкого
человека прячется кровожадный и хитроумный зверь».
Закончив читать, я без суетливых движений сложила в два раза вырезку со статьей и убрала в свою сумочку.
–Я думаю, теперь очевидно, что спровоцировало приступ, –
произнoшу твёрдым голосом, поднимая холодный взгляд на
Дженнис Гилбер.
–Ты очень спокойна, Шерил, учитывая ситуацию, - постукивая колпачком ручки по отполированной до блеска столешнице, проницательно замечает доктор. А ты слишком нeрвничаешь, Дженнис. Еще бы. Это ты работала целый год в одной больнице с Уолтером Хадсоном и не заметила, невзирая на все степени и опыт, что рядом находится серийный маньяк.
–Я была ребенкoм. Я ничего не помню. Мою сестру уже не вернуть. Убийца мертв. А я жива, и моя мама жива. Прошло больше пятнадцати лет, доктор Гилбер. Этого срока достаточно, чтобы научиться не вздрагивать каждый раз при упоминании о той чудовищной трагедии. Сейчас меня сильнее беспокоит состояние матери, чем то, что написано в этой бульварной газетенке, - четко проговариваю свою позицию.
Дженнис коротко кивает, делая вид, что соглашается со мной.
Я встаю и разворачиваюсь, чтобы уйти наконец из опостылевшего мне кабинета.
–Но кто-то передал Дороти эту бульварную газетенку, Шерил, - доносится в спину.
Я не оборачиваюсь и не отвечаю. Закрываю за собой дверь и стремительно покидаю здание психиатрической клиники.
Если честно, последяя фраза Дженнис заставляет меня напрячься. Я понятия не имею, кто мог подсунуть маме статью. Из дома она выходит только со мной или с Мэри Блум, нашей сердобольной соседкой, помогающей нам по доброте душевной. Я не выписываю на дом прессу, покупаю сама и тщательно просматриваю, прежде чем принести газеты или журналы домой. Это очень неудобно, потому как я сама закончила факультет журналистки и планирую строить арьеру в этом направлении, но пока нахожусь в активном поиcке для старта.
У меня уже было несколько неудачных собеседований в издательских домах Балтимора, а вчера я на целый день решилась уехать в Вашингтон, чтобы попытать удачи там.
Вернулась утром, а тут такие новости…. В сложившихся обстоятельствах Вашингтон – далеко и небезопасно, и без сиделки никак, а единственная возможность ее нанять – это
Замкнутый круг.
В Вашингтоне у меня хотя бы есть шанс, а здесь мой максимум – работа официанткой в баре или продавец в книжном магазине.
Несмотря на это, даже не возникает мысли сдаться, постоянно штудирую вакансии, стараюсь много читать и быть в курсе последних новостных трендов. Моя спальня гораздо больше напоминает склад букиниста, нежели комнату молодой девушки. Однако даже если перелистать каждое издание, невозможно найти ни одной строчки о событиях пятнадцатилетней давности.
Возмoжно, Мэри по неосторожности оставила у нас свою газету?
Доехав на своем стареньком Пежо до дома, находящегося в
Феллс Поинт, сравнительно-благополучного района Балтимора, где прошла вся моя осознанная жизнь, за исключением стёртых из памяти двух месяцев, я припарковалась на стоянке перед небольшим кирпичным таунхаусом и в первую очередь прошла через зеленую лужайку к соседнему дому. Немного волнуясь, поднялась на недавно покрашенное крылечко и постучала в стеклянную дверь миссис Блум.
Мне дико не хотелось думать, что старая добрая Мери могла нечаянно спровоцировать у мамы нервный приступ. Мне пришлось подождать минуту, прежде чем в коридоре появилась тучная фигура соседки в розовом спортивном костюме. Следом за ней ковыляет толстый французский бульдог Сэм. Увидев меня, миссис Блум ускоряется и, распахнув двери, заключает в крепкие, пахнущие корицей объятия.
–О, моя дорогая. Я так беспокоилась, - сочувственно восклицает она, приглашая меня в дом.
– Ты из больницы? Как мама?
–Меня к ней не пустили, но пообещали, что в ближайшее время ее состояние стабилизируется, – коротко обрисовываю я ситуацию на текущий момент.
–Мне ужасно жаль! – горестно вздыхает Мэри, снова обнимает меня, пока ее пес обнюхивает и приветливо тычет носом в мои туфли.
– Мы с Сэмом смотрели в гостиной кулинарное шоу с
Гордоном Рамзи и не заметили, как Дороти вышла из дома. Я
целый день была с ней, отлучилась на пару часов, и такое несчастье, - продолжает причитать миссис Блум.
–Ты не виновата, Мэри, - мягко успокаиваю я расстроенную соседку. – Никто не ожидал, что мама так поступит. Она даже во двор не выходит без продолжительных уговoров.
–Никто не ожидал, милая… – качает головой женщина и ведет меня в сторону кухни.
– Пойдем, я угощу тебя чаем. Клэр прислала из Индии. Обещала приехать к рождеству с мужем и внуками, – в серо-зеленых глазах Мери мелькнула печаль. Я
знаю и понимаю причину ее грусти. Сейчас октябрь, а до
Рождества ещё два месяца. В прошлом году Мэри тоже ждала единственную дочь, но та так и не приехала. Клэр десять лет назад вышла замуж за индуса и поселилась у него на родине.