Выживших нет
Шрифт:
Теперь у них были скальпы, с которыми можно было танцевать. Кроме того, дыхание Ваниту, Зимнего Великана, было тяжёлым. Мороз покрыл бока лошадей инеем, вокруг их носов появились сосульки. Хопо! Хукахи!
В жутком состоянии после этой резни на холме, промерзший до костей от сильного холода, окоченевший от того, что целый час не двигался, в полумиле от своей лошади, окруженный опьяневшими от битвы врагами, я всё же оказался в несколько лучшем положении, чем мои погибшие товарищи. Полагаю, я был в шоке и не осознавал этого. Ошеломленный увиденным, я все ещё не мог в это поверить.
В
Слева от меня из снежных вихрей вынырнула колонна конных воинов. Впереди шла дюжина воинов, затем вереница лошадей, несущих тела павших. Сам не зная почему, я машинально их сосчитал: шестнадцать сиу, двое шайенов. Пока я решал, что это скромная цену за победу, мои обострившиеся чувства пронзила ещё одна мысль. Если всё пойдёт так и дальше, эта призрачная процессия живых и мёртвых растопчет меня через десять секунд.
Я выскочил из-под снежного покрова, как пушинка, рядом с которой топнули. Лошадь, шедшая впереди, встала на дыбы и заржала, повергнув в замешательство тех, кто следовал за ней. Это заставило меня бежать. Однако погоня была стремительной, и я бежал, зная, что какие-то секунды отделяют меня от последнего стремительного поцелуя стрелы или копья. И на бегу я бил себя ладонями по телу, описывал руками огромные дуги, наполнял легкие до отказа огромными глотками воздуха – всё, что угодно, лишь бы заставить вялую кровь в моих замерзших венах течь быстрее. Позади меня лошади преследователей с треском проламывались сквозь густые заросли, которые, защищая меня от стрел, на мгновение остановили мою казнь.
В тот день я был одет в верхнюю одежду из волчьей шкуры, чтобы защититься от холода. Теперь я сорвал её с себя, чтобы открыть два револьвера, которые носил под ней. Мои руки кровоточили и были изодраны о кусты и колючки, но, наконец, обрели гибкость, избавившись от парализующего холода. Возможно, этим воинам ещё придется дорого заплатить за мой прекрасный черный скальп.
На мгновение я оторвался от преследователей. Надежда вспыхнула во мне при мысли о возможном спасении. Затем, секундой позже, я выскочил на поляну, полную спешившихся оглала из общества Плохих Лиц.
Трудно сказать, кто был удивлен больше, но я представился первым. Кольт в правой руке заговорил. Каким-то образом в одного из них я промахнулся, но пятеро упали, раненые в живот еще до начала боя. Как раз в тот момент, когда остальные бросились на меня, мне показалось, что я увидел, как к их рядам присоединилась новая фигура – величественный вождь в черной волчьей шкуре, верхом на черном коне. Я подумал:
– Бешеный Конь. Откуда он взялся?..
Затем другой кольт, в котором оставалось ещё три патрона, был выбит из моей левой руки ударом боевой дубинки, одна стрела пронзила мне плечо, другая – насквозь прошла через бедро, каменный топор врезался мне в висок, и я больше ничего не помнил.
Глава 7
Призрачное лицо появлялось и исчезало, прекрасное и сияющее, как утренняя звезда в туманное утро. Сначала это было просто лицо, одно из тех необъяснимо красивых лиц, какие часто появляются во сне. Когда оно пришло ко мне с черного востока беспамятства, то принесло свет. На короткое время оно зависало где-то надо мной, казалось,
Вскоре эти жуткие ночи стали короче. Звездный лик сиял всё яснее и дольше оставался на своей орбите. Теперь я чувствовал его присутствие, даже когда не мог видеть его света. Легкость пропитала черноту вокруг меня, там, где раньше мною владел почти панический страх.
Наступали долгие паузы, когда эта звезда зависала надо мной, перестав двигаться по своей орбите, и впервые то, что было беспорядочным видением красоты, обрело реальные черты. Облака, туман и кружащиеся вихри исчезли. Тьма отступила. Звезд не было видно, только лицо. Лицо, которое, даже если бы мне суждено было провести в полной тьме десять тысяч лет, в моей памяти никогда не утратит ни малейшей своей черты.
Оно было овальным по форме, ясным и чётким, как рисунок мастера. Кожа была восковой и прозрачной, как лепесток, оттенка девственной медной жилы, разорванной в подземной тьме, сияющей собственным неярким внутренним огнём, несущей в своём бархате живое медно-золотое сияние. Глаза были удлиненными, обрамленными угольно-чёрными ресницами и слегка раскосыми из-за высокой линии скул. Их цвет – чистый, бездонный зеленый, то холодными, как лёд Северного моря, то горячими, как огонь в сердце изумруда.
Нос и подбородок прямые и четко очерченные. Рот – полный, широкий, цвета дикой вишни, с той лёгкой полуулыбкой, которая сводила мужчин с ума с тех пор, как первая женщина приоткрыла губы и поманила его к себе.
Вокруг этого лица и над ним, сдерживаемые только двумя медными украшениями, по одному над каждым крошечным, близко прилегающим ухом, ниспадали густые волосы, черные, как оникс, и в то же время излучающие жизненную силу.
Ни один мужчина не любил женщину, которую не мог бы видеть, ощущая её присутствие только по неповторимому запаху – не искусственному аромату рукотворной парфюмерии, а Богом данному запаху её тёплого тела. Мужчина, который по-настоящему любил, поймёт, о чём я говорю.
Ко мне это пришло всего один раз, но навсегда. И этот аромат, обретённый мною раз и навсегда, появился вместе лицом из моих снов. Оно пришло со всей неописуемой мягкостью и таинственностью лесного воздуха, чистых озер, искрящихся ручьев, золотого солнечного света и аромата чёрной ночи, зимнего снега и летней травы, древесного дыма, ветвей кедра, сосны и бальзамина; запах оленьей кожи, свежей земли под дождем, северного ветра, свистящего над горным льдом, и южного ветра, гуляющего по цветам прерий. Оно пришло ко мне с запахом нагретых солнцем скал. Травы в прериях, колышущейся на западном ветру. Зарницами во время летнего ливня. Песком, светом звёзд и весеннем дождём.
Я буду помнить это лицо и этот аромат до тех пор, пока во мне будет теплиться дыхание, а так будет всегда. Однако, когда я проснулся, оно исчезло. На его месте сидела на корточках приземистая, уродливая женщина племени сиу, плотно закутанная в тускло-черное одеяло.
– Я далеко от дома, – сказал я, используя выражение индейцев сиу для понятия «заблудился».
– Ты долго бродил. Тридцать солнц, – серьёзно ответила она.
– Где я был? – спросил я.
– Гулял вечером, – ответила она, употребив поэтическое выражение языка сиу, обозначающее бессознательное состояние.