Выживший во тьме
Шрифт:
По спине словно простучали дробью. От острых жалящих прикосновений я вскрикнул – это целая коробка гвоздей, падая с высоты, окатила меня своим дождем и лишь по случайности (я стоял нагнувшись) не выбила мне глаза. Гвозди были слишком мелки, чтобы причинить сильный вред, но падали с высоты и поэтому вонзались с большой силой. Ослепи они меня – и любой мой последующий шаг мог означать только гибель… А ран хватало и без них: после трубы, как плетью прошедшейся по спине, осталась рваная кровоточащая полоса, после пыхнувшего в лицо огня – сгоревшие брови и ресницы, а острые углы, за которые все время цеплялся при беге и прыжках, оставили многочисленные синяки, а кое-где и порезы. Силы были
…Мы держались за руки, сами не понимая, на что надеемся. Мы – это те, кто оказался под завалом из нескольких деревьев, снесенных ураганом и при падении образовавших естественное укрытие. Нас насчитывалось примерно пятнадцать – возможно, двадцать – человек. Мы оказались здесь случайно в поисках спасения, сбившись в группки, набрели на это место, и вскоре к нам присоединились еще несколько уцелевших, сбегавшихся отовсюду. Над головами бушевал смерч, и лишь по счастливой случайности мы еще не попали в его воронку. Из черного облака вылетело что-то массивное, и вскоре мы сумели разглядеть, что это автобус, заброшенный на немыслимую высоту, падает на город вместе с пассажирами. Он врезался в стену дома на уровне пятого этажа и этим окончательно снес пока еще державшиеся стены. Из его выбитых, выдавленных окон начали падать тела людей – но и мертвые, они не получили покоя: смерч подхватил их и унес с собой, как уносил все, чего касался. Сила урагана превышала все нами виденное: он лишь слегка коснулся здания – и развалил его пополам. Крыша дома приподнялась шатром – и, едва смерч покинул это место, с грохотом и лязгом упала обратно. Дом задрожал, стены стали сыпаться большими кусками… Через минуту на месте здания высилась лишь груда руин и обломков, перемешанная с битым стеклом, осколками кирпича, трубами, лестничными пролетами и раскрошенной в труху мебелью.
Деревья над нами вспыхнули – порыв ветра донес до листвы языки огня, и наше убежище превратилось в один большой костер. Пламя, пригибаемое ветром книзу, заживо поджарило тех, кто не смог покинуть навес вовремя. Их мольбы и крики уже ничего не могли изменить – мы не в силах были помочь из-за сплошной стены огня. Одно из деревьев треснуло – и подземный толчок сбросил его на парня, пытавшегося выползти из завала. Тот судорожно дернулся, руки вцепились в дерн. Бесполезно – огонь уже жадно лизал его тело, и жар был столь силен, что вскоре мы увидели, как сквозь лопнувшую кожу и обугленное мясо проступили белые позвонки… Впрочем, тех, кто успел выскочить, смерть тоже не собиралась щадить.
Дикий, нечеловеческий крик раздался поблизости. И хотя вокруг все гремело и трещало, я обернулся, уловив в этом возгласе что-то такое, на что нельзя было не отозваться. Женщина, стоявшая на коленях, протягивала перед собой маленькую девочку трех или четырех лет и отчаянно кричала:
– Помогите!
Я перескочил через кого-то, отбил рукой пытавшегося мне помешать мужчину и упал возле матери
– А-а-а!
Кричала не девочка – та только смотрела на окружавший кошмар широко раскрытыми глазами, а по грязному личику текли крупные слезы. Одна из ее ручек болталась у бока, явно сломанная. Она должна была испытывать сильнейшую боль, но я не слышал даже стона. Ее мать, продолжая сжимать малютку, кричала так, что от ее воплей я даже перестал слышать что-либо еще.
– Спасите!
Я сглотнул подступивший комок и, силой разжав пальцы женщины, забрал у нее девочку. Та только подняла на меня глаза. В них была такая мука, что я прижал ее к себе, не в силах смотреть в лицо. Женщина покачнулась и упала. Я вскочил и побежал, продолжая держать девочку на руках. Почти сразу на то место, где мы только что стояли, упала целая груда пылающих досок, похоронив под собой и мать, и еще несколько человек, оказавшихся поблизости. Бежать с девочкой было тяжело. Я прижимал ее к себе, что-то шептал, сам не зная, как успокоить ребенка – как это было сделать при бушевавшем повсюду хаосе?
Сильный рывок за ногу сбил меня на землю – кто-то с дикими глазами цеплялся за мою штанину зубами. Руки несчастного были оборваны по локоть, и он истекал кровью, не имея сил вылезти из ловушки. Я рванулся, почувствовав, что вырвал у погибавшего несколько зубов. Мимо пролетела одна доска, другая – это сыпался дом, словно сложенный из карт. А внизу вздымалась и опускалась земля, заглатывая и переваривая тех, кто не смог избежать ее смрадного зева. Я пригнулся – кусок стекла просвистел надо мной и пропал в трещине, из которой било пламя. Трещина угрожающе приблизилась… Я сделал самый лучший прыжок в своей жизни. Яма осталась позади, но зато дорогу преградила целая баррикада из автомобилей, наваленных друг на друга. Лавируя между ними, обдираясь и оставляя на них остатки своей одежды, я с трудом выбрался на открытое место. Девочка, потерявшая последние силы, уронила головку мне на плечо, а непострадавшая ручка, обнимавшая меня за шею, безвольно повисла.
– Держись! Слышишь! Держись! Я спасу тебя!
Я остервенело метался из стороны в сторону, уворачиваясь от множества падавших предметов, полз и прыгал, бежал и замирал на месте, вновь бежал – а девочка отяжелела и камнем лежала на моих руках, не подавая признаков жизни. Где-то мелькнул белый халат (впрочем, назвать его белым можно было лишь условно). Я инстинктивно заорал:
– Врача!
Но это был не врач. А если и врач – он уже ничем не смог бы нам помочь. Тело мужчины было нанизано на прутья, торчавшие из земли, – один из них пробил затылок, придав лицу жуткое выражение.
Еще один сильный удар заставил меня опуститься на землю. Очередная подземная волна приподняла все, а затем сбросила вниз, в который раз смешав трепетавшие тела и тяжелые обломки в одно целое. Девочка выскользнула из ослабевших рук и покатилась по наклонной плите. Я рванулся следом. Пальцы почти ухватились за край ее пальтишка и соскользнули по мокрой поверхности, уже пропитанной кровью ребенка. Она на мгновение задержалась на краю – и исчезла, сорвавшись в глубокую расщелину…
Плита накренилась и стала оседать. На тот край, где только что была девочка, упал телеграфный столб, другой край резко подбросило вверх вместе со мной. Перелетая через трещину, я увидел, как подо мной разливается целое море огня. Там взорвалось что-то, хотя казалось, что в городе взорвалось уже все, что только могло… Зубами я вцепился в провод, оказавшийся перед лицом. Потом ухватил его рукой, подтянулся повыше и, раскачавшись, перепрыгнул на дерево, а с него – на капот горящей машины. Огненная лава осталась позади, а в ней – та, которую я безуспешно пытался спасти…
Конец ознакомительного фрагмента.