Выживший. Чистилище
Шрифт:
– Ну, Кузнецов, - как можно спокойнее сказал я.
– А в чем, собственно говоря, дело?
– Документики имеются?
– проигнорировал мой вопрос капитан.
– Пожалуйста, - протянул я ему временное удостоверение.
Капитан покрутил прямоугольный кусочек плотной бумаги в руках.
– Гражданин Кузнецов, вам придется проехать с нами.
– У меня же билет до Москвы...
– Гриценко, - кивнул капитан одному из подручных.
Тот достал наручники, и мне не оставалось ничего другого, как дать себя 'окольцевать'.
– Мухин, возьмешь его чемодан. Вперед.
Легкий толчок в спину придал
Все время, пока ехали, я мучился от состояния неопределенности. Понятно, на чем-то я прокололся, просто так в 'мусарню' не заметут, но все же скорее как Клим Кузнецов, а не Ефим Сорокин. Тогда, выходит, наследил на Базарной улице? Бабка оказалась не такой уж и подслеповатой, запомнила мои приметы? Или тот раненый пришел в себя и сумел дать показания? Интересно, сколько здесь дают за массовое убийство? Сразу к стенке или все же можно отделаться пусть крупным, но все же сроком? Да что толку гадать, надеюсь, скоро все выяснится.
Наше короткое путешествие закончилось в городском отделе НКВД. Меня провели в кабинет к сотруднику, представившемуся майором Лыковым. Выглядел он уставшим, как-будто пару дней не вставал из-за стола или, напротив, всю предыдущую ночь ловил бандитов.
– Присаживайтесь, гражданин Кузнецов, - кивнул на стул майор, сняв очки и потирая переносицу.
– Капитан, можете пока быть свободны.
Наручники с меня снимать не торопились, видно, опасались, либо просто тут такие порядки. Я молчал, ожидая, что скажет майор. А тот не торопился, молча закурил папиросу с синим обшлагом, вытряхнув ее из желтой пачки с надписью 'Папиросные гильзы 'Сальве', после чего принялся листать лежавшие перед собой бумаги. Причем делал это так грамотно, прикрывая документы рукой, что, как я ни изворачивался, заглянуть в содержимое этих бумаг не представлялось возможным. Тянет резину, зараза, определенно пытается меня вывести из себя. Не на того напал: человеку, имевшему дело с выкормышами Ежова, одесский следак не так страшен. И все равно вопрос, заданный майором, глянувшим на меня исподлобья, прозвучал неожиданно.
– Гражданин Кузнецов, на вас поступило заявление о нанесении тяжкого вреда здоровью.
Опа, уже интереснее! Тяжкий вред - это не убийство, насколько я понимаю, и тем более они не подозревают, что я - Ефим Сорокин, положивший одного следователя и крупного чина из комиссариата внутренних дел. Как-то сразу отлегло от сердца. Но посмотрим, что будет дальше.
– Простите, - включаю дурачка, - я не совсем понимаю, о чем идет речь...
– Не понимаете? Жаль... Шигин!
– Я, товарищ майор!
– возник в дверном проеме давешний капитан.
– Пострадавшие и свидетели там еще у тебя не уснули?
– Никак нет, товарищ майор.
– Тогда заводи, проведем очную ставку.
Спустя где-то полминуты в кабинет один за другим вошли трое. Увидев их, я сразу же понял, что мне инкриминируют, потому что передо мной стояли официант из 'Гиацинта', а также девица, пытавшаяся выцарапать мне глаза и один из трех парней, которым я набил морды.
– Ну что, граждане Ещенко, Будникова и Гольштейн, узнаете этого человека?
–
– Он, он это, товарищ следователь, взял и набросился на нас, паразит!
– срывающимся на визг голосом поддержала его бабенка.
– Для вас, гражданка Будникова, я не товарищ, а гражданин следователь, - поправил ее Лыков.
– А вы что скажете, гражданин Гольштейн?
Официант судорожно сглотнул, попытался что-то сказать, но в итоге смог только кивнуть.
– Вы чего тут киваете? Язык проглотили?
– Узнаю, тот самый, - выдавил из себя официант.
– С ним еще девушка была, я их обслуживал.
Блин, не хватало еще, чтобы они Варю в это дело впутали. Ладно я, но и ей может влететь, чего доброго, за хождение по питейным заведениям еще с должности снимут.
– Ну что, гражданин Кузнецов, - это уже ко мне, - признаете, что устроили дебош в кафе, нанеся вред здоровью его посетителей? Между прочим, двое сейчас находятся на лечении, а у гражданина Семенченко и вовсе перелом челюсти.
Отпираться было бессмысленно, однако требовалось внести некоторую ясность.
– Гражданин следователь, вообще-то не я начал...
– Признаете или нет?
– Нет.
– А вот у меня имеются показания нескольких свидетелей, что именно вы первым подошли к столику, за которым культурно отдыхали сын первого секретаря Пригородного райкома партии товарища Семенченко вместе с друзьями, начали выяснять с ними отношения и затем устроили мордобой.
– А что, я должен был молчать, когда они на все кафе оскорбляли мою спутницу? Естественно, как мужчина, я подошел к ним и попросил прекратить оскорбления. В ответ мне стали угрожать, а вот этот, - я кивнул в сторону обладателя кровоподтека, - вскочил и попытался меня ударить. Пришлось применить некоторое физическое воздействие. Затем его дружки и вот эта женщина набросились на меня, я вынужден был защищаться.
– Врет он все, гражданин начальник!
– громко заявил Ещенко.
– Я просто хотел встать, чтобы нормально поговорить, а он как двинет...
– Вы, гражданин Ещенко, пока помолчите. А вы, гражданин Гольштейн, как лицо незаинтересованное, расскажите, как все обстояло.
– Я?
– Вы, вы, или снова язык отнялся?
– А я не видел ничего, - прижимая к груди шляпу, испуганно проблеял официант.
– Я вообще на кухне был, когда это началось.
– Понятно, - с плохо скрываемым недоверием протянул следователь, забычил папиросу и взял одну из лежавших на столе бумаг.
– Ну, тут у меня имеются показания еще двух свидетелей, находившихся на тот момент в кафе, они, в общем-то, подтверждают, что именно вы, гражданин Кузнецов, первым применили физическое воздействие. Или снова станете отрицать?
Бляха муха, что-то я уже устал от всего этого. Сознаться что ли... А то ведь начнут мурыжить, последнее здоровье на допросах оставишь. Думаю, за мордобой много не дадут, все же не политическая статья, не троцкизм со шпионажем, как мне пытался приписать Шляхман.
– Ладно, пострадавшие и свидетель свободны, - дал команду Лыков и добавил им вслед.
– Город не покидать, можете понадобиться в любой момент. Шигин, сними с подозреваемого наручники. Пишите, как все было. И не забудьте указать фамилию вашей приятельницы.