Выживший. Покорение Америки
Шрифт:
Ну а дальше бегство по уже проторенному маршруту. К счастью, ни на крыше, ни в подъезде соседнего дома мне никто не встретился и, выйдя на улицу, я не удержался, что не посмотреть хотя бы издалека, что происходит возле парикмахерской. А там уже толпился народ, кто-то отчаянно размахивал руками, слышались громкие голоса, и несчастный Маурицио Гросси, к которому люди будто бы боялись приближаться, словно к прокажённому, сидел на крыльце заведения, горестно обхватив голову руками.
Вдали послышалась сирена, и я предпочёл за лучшее исчезнуть.
На следующее утро я держал в руках свежий номер "Нью-Йорк
"Окружной прокурор Нью-Йорка Томас Дьюи высказал предположение, что убийство Костелло — результат внутренней борьбы между итальянскими гангстерами, — писал репортёр. — И происшедшее может означать, что начинается передел сфер влияния, новая Кастелламмарская война. А это — новые жертвы, в том числе со стороны мирного населения. И потому властям следует немедленно принять меры к тому, чтобы предотвратить зарождающуюся бойню".
Что ж, неплохо, если власти прислушаются к советам Дьюи. Тогда мафиози уж точно стает не до меня. Правда, и наш с Джорданом бизнес это может в какой-то мере задеть, но мы всё же не итальянцы, и я надеялся, что нам в этом лане повезёт.
Лэнс, когда сутки спустя я показал ему газету, со мной согласился. Не преминув добавить с толикой иронии, что, появившись в Нью-Йорке, я стал для многих большой проблемой, и ему ещё повезло, что он на моей стороне. После чего предложил поспарринговать. Я был не против, мне требовалась какая-то психологическая разрядка, а употреблению крепких напитков я всегда предпочитал спортивные упражнения.
Вот не пойму, везёт мне или я по жизни такой крутой? Столько всего за год с небольшим произошло со мной, что другому на несколько жизней хватит, а я до сих пор цел и невредим. Может, за мной кто-то свыше приглядывает? Тот, например, по чьей воле я оказался в этом времени. А если это не природное явление, а и впрямь эксперимент какого-то разумного… сверхразумного существа? Нет, лучше не забивать себе голову всякой ерундой. Многие знания — многие печали.
Между тем наши дела всё больше шли на лад. В середине месяца я выплатил очередные дивиденды Вержбовскому и Науменко, не забыв отдельно премировать четвёрку своих бойцов. При этом я заявил подполковнику и атаману, что пора бы уже приглядеть списанное судно на предмет превращения оного в "Русский клуб".
— Честно сказать, Ефим Николаевич, я мало разбираюсь в кораблях, поскольку всю жизнь служил в пехоте, — несколько смущаясь, заявил мне Виктор Аскольдович. — Может быть, вы уж сами?
Атаман тоже признался, что в морском деле ни черта не смыслит, равно как и в плавсредствах, но за идею "Русского клуба" он также обеими руками "за". Ладно, выкрою некоторое количество времени для нашего общего дела. Тем более что кое-какие намётки имелись. С этими мыслями я вечерком заявился по старому адресу и вытащил Лючано Красавчика из дома в ближайшую закусочную.
— Лючано, есть дело. Понимаю, что ты член профсоюза и всё такое, но по дружбе ведь не откажешься помочь?
— Да что нужно-то?
— В общем, нужно списанное судно. Не очень большое и не очень маленькое, и что бы нормально держалось на воде. Хотим сделать
– "Русский клуб"? Хм, хорошая затея. Да только чем я помогу? Кладбище списанных кораблей находится в Статен-Айленде, тебе нужно туда брать с собой человека, который разбирается в морской технике, чтобы оценил, будет ли судно держаться на плаву, во сколько обойдётся ремонт… Плюс в любом случае придётся оформлять соответствующие документы, раз это будет действующее плавсредство. Если хочешь, могу порекомендовать специалиста, который неплохо разбирается в морских судах, он в доке работает механиком.
Так я познакомился с Николасом Шейком, который оказался приятным в общении немолодым человеком, и настоящим профессионалом своего дела. За неплохие комиссионные он съездил со мной на Статен-Айленд, где и впрямь обнаружилось целое кладбище списанных кораблей. Их тут ржавели, наверное, сотни — больших, средних и маленьких, от бывших круизных лайнеров до юрких некогда катеров. Я объяснил Нику, что мне нужно судно среднего размера, с хорошей устойчивостью, и желательно не совсем гнилое. Желательно пассажирское, а не какой-нибудь сухогруз. Тот пообещал в следующий выходной нанять моторку и исследовать имеющийся в наличии материал, после чего отчитается о проделанной работе. В итоге еще неделю спустя на выбор мне были предложены три более-менее приличных судна. Мне приглянулся бывший прогулочный теплоход, на борту которого ещё угадывалось название "Орфей". Причём теплоход был колёсный, как в фильме Рязанова "Жестокий романс", и работал на дизельном топливе.
— Двигатели, конечно, порядком истрёпаны, но починить их можно, — говорил Ник, вытирая ветошью перепачканные мазутом руки. — Колесо тоже требует ремонта. Плюс, сами видите, настил во многих местах прогнил, окна выбиты. Чтобы привести судно в рабочее состояние, да ещё кое-какой мебелью обставить — потребуется вложить тысяч пятьдесят долларов. Ну а там уж на свой вкус, насколько позволят средства.
У меня уже было отложено именно на "Русский клуб" около семидесяти тысяч долларов, так что такое предложение вполне устраивало. Тем более что казино и бордель исправно выдавали неплохую прибыль. Оставалось оформить всё это официально и, не мудрствуя лукаво, я направился в юридическую контору Фунтикова. Пусть Христофор Венедиктович отрабатывает моё заступничество.
Глава XII
"Сцена 1. 1846 год. Нижний Манхэттен. Дом священника Валона по кличке "Святоша". Лицо Святоши крупным планом. Он бреется опасной бритвой. Сзади подходит его сын, на вид лет 12, его зовут Амстердам. Порез на лице Святоши. Он отдаёт бритву сыну, тот вытирает лезвие о штанину. Святоша говорит: "Нет, сынок, никогда этого не делай. Кровь всё равно остаётся на лезвии". Приподнимает его за подбородок пальцами: "Когда-нибудь ты это поймёшь". После чего складывает бритву, убирает её в чехол и отдаёт сыну.