Вызов смерти
Шрифт:
– Привет, ребята!
– сказал бодро, жизнерадостно улыбаясь.
– Что такие грустные? В семье что или неприятности по службе? Не берите в голову. В общем и целом жизнь, скажу вам, удивительная штука. Если и есть в ней место неприятностям, то они, уверяю вас, мимолетны, как летний дождь. Так что не стоит расстраиваться и впадать в уныние, у вас все будет хорошо...
Парни недоуменно переглянулись, усмехнулись и сомкнулись передо мной небольшой, но внушительной стенкой.
– Ваш билет, пожалуйста?
– сказал один
Блондин. Но провалиться мне на месте, если волосы у него не крашеные. Мне претит, когда старики красят волосы. Когда же это делают молодые, то пройти мимо этого факта никак не могу.
– Ты с кем это?!
– погнал картину.
– Ты почему позволяешь?! Наглец! Да как ты смеешь! Ты для чего здесь поставлен? Чтобы вопросы глупые задавать, чтобы грубить? Отвечать, когда тебя "старшие" спрашивают!
Его упитанное лицо выразило смятение, тут же перешедшее в панику. Он никак не мог понять, кто я такой, откуда свалился на его бедную голову и чем же он меня обидел.
– Извините, но я что-то не того, - промямлил он смущенно и совсем стушевался, замолчал.
– Безобразие!
– продолжал я возмущаться.
– Сейчас же все расскажу о вашем неподобающем поведении Анне Петровне. Пусть она на неделю лишит вас сладкого - вы того заслуживаете!
Приятель блондина продолжал ухмыляться. Только ухмылка эта теперь была вымученной и жалкой. Он смотрел на меня выпученными глазами, усиленно хлопал ресницами и никак не мог понять, что же происходит. А такого глупого вида у него, очевидно, не было с момента рождения.
– Да кто она такая, эта Анна Петровна?!
– чуть не плача спросил крашеный блондин.
– Как?!! Вы не знаете Анну Петровну - жену нашего досточтимого губернатора?! О чем с вами в таком случае можно говорить!
– Но при чем тут жена губернатора?!
– А разве это не ее юбилей?
– Нет, это юбилей Павла Алексеевича Шипилина, - обрадованно проговорил блондин.
– Да?
– "озадачился" я.
– А вы не шутите?
– Нет, нет, его, его, - с готовностью закивал приятель блондина.
Сделал вид, что глубоко задумался. Затем хлопнул себя по лбу.
– Точно! У нее же завтра юбилей. А где Паша?
– В смысле Павел Алексеевич?
– уточнил блондин с подобострастной улыбкой.
– Да, он, родной.
– Тама, - махнул он рукой куда-то в сторону туалетов.
– Ты в школе по сочинению больше тройки не получал. Верно?
– Ну. А откуда вы это узнали?
– Очень он удивился.
Достал пачку "Мальборо", закурил. Сказал небрежно:
– Это и так видно. Ну, бывайте, ребята.
Они почтительно расступились, и я, парадный, торжественный и невозмутимый, продефилировал мимо, попыхивая дорогой сигаретой. Разговор с этими "малышами" меня успокоил,
Не успел пройти и десяти шагов, как услышал за собой тяжелый топот. Обернулся. Блондин. Он преданно глядел мне в глаза и протягивал черную полумаску.
– Вот, извольте.
– Это еще зачем?
– Так положено. Маскарад. Нам ведено никого без костюмов или масок не пускать.
Ох уж эти мне новые русские! Этим ребятам все нипочем. Юбилей они могут превратить в маскарад, а деловую встречу - в стриптиз. И главное - всегда и во всем чувствуют себя победителями. А победителей, как известно... Нацепил маску, по лестнице поднялся на второй этаж и здесь едва не был сбит с ног двухметровым гигантом в домино и такой же, как у меня, маске. Он так саданул меня плечом, что я мячиком отлетел в сторону. Он же этого будто не заметил и бросился вниз.
"Каков злодей!" - подумал я, потирая ушибленную грудь. Огляделся. Огромный зал населяли персонажи из фильмов, пьес, народного фольклора. Все это сидело, стояло, двигалось, шуршало одеждами, колыхалось, разговаривало. Женщины предпочитали сильно декольтированные платья восемнадцатого - девятнадцатого веков, мужчины же в основном были в черных смокингах и полумасках. Огромный П-образный стол буквально ломился от всевозможных яств. Глядя на него, я вдруг вспомнил, что сегодня не только не ужинал, но и не обедал.
Не успел оглядеться, как раздался истеричный женский крик:
– Уби-и-ли!!
И в одно мгновение зал стал походить на разворошенный муравейник. Все забегали, заметались, закричали, загалдели, многие бросились к выходу. Во мне проснулся репортер, и я устремился в противоположном направлении, к тому месту, откуда раздался крик. Там наткнулся на плотное кольцо мужчин. Орудуя локтями и едва не заработав за это по шее, пробрался ближе. На полу навзничь лежал труп довольно полного пожилого мужчины, одетого в черный смокинг. Рядом с ним стояла на коленях красивая женщина лет сорока - сорока пяти с густо напудренным и напомаженным лицом, в высоком белом парике и роскошном платье, которому, наверное, позавидовала бы и Екатерина Великая. Она громко плакала и причитала:
– Павлуша! Павлушенька! Да как же это?! Да что же это?!
– Кто он такой?
– спросил я. На меня взглянули недобро и подозрительно, ничего не ответив.
– Могли бы хоть из вежливости сказать, - проворчал.
– Юбиляр, - раздраженно отозвался стоящий рядом худой и хмурый мужчина.
– Неужели сами не видите?
Это была сенсация. Шипилина убили в день его юбилея в зале, переполненном гостями. Кошмар! И я даже знал, кто это сделал.
Я вновь заработал локтями, выбираясь из толпы. Надо было срочно звонить в редакцию.