Вызов
Шрифт:
– Я искренне полагала, что теперь своя среди вампиров. Что ж, впредь буду умнее, - я отвернулась, взяла кий и попыталась отойти подальше от Маны.
Была нагло схвачена за руку и возвращена на место.
– Люблю, когда ты чуть опечалена, так трогательно, - Мана неожиданно усадил меня на бильярдный стол, с удобством разместившись меж моих раскинутых ног.
– "И ты слегка обижена, как соблазнительно - прелестный ангел с пониженной самооценкой", - процитировал он кого-то.
– У меня не пониженная самооценка. Хотя сегодня, когда я рассматривала
– Я не соперник.
– Соперник...
– Вот как? Может, как-нибудь пойдем вдвоем курить сигары и снимать девчонок?
– Может, и пойдем. Люблю девок с большими сиськами.
– Как и все мы, - рука Маны трепетно прошлась по моей груди.
Под его полуопущенными длинными ресницами глаза начали влажно блестеть. Невыносимо порочное выражение лица вампира было для меня безотказным афродизиаком. Такой прекрасный и плохой, плохой...
Хорошо, что бильярдные столы такие тяжелые. Тот, над которым Мана нагнул меня, прижав щекой к зеленому сукну и захватив одной рукой мои запястья, даже не сдвинулся с места, хотя вампир так яростно входил в меня, что даже было немного больно. Господи, надеюсь, эти мои крики боли и удовольствия не слышал Мурза...
Наутро, стоило мне открыть глаза, как Мана (в одних лишь шортах сидящий на банкетке возле кровати) спросил:
– Ты себя хорошо чувствуешь?
В голосе легкое беспокойство.
– Да. А что?
– я приняла из его рук стакан с красной жидкостью.
– С утра бухать не хочется...
– Это сок. И моя кровь. Я вчера...
– Мана сел на кровать, подогнув под себя ногу.
– Немного забылся, - мне или показалось, или в голосе вампира было что-то вроде раскаяния.
– Прости.
– Не за что просить прощения, - я махнула рукой, садясь и опираясь спиной о подушку.
– Мне понравилось. К тому же, это так в твоем характере - платить за все.
– То есть?
– насторожился Мана.
– У Кима позавчера я почти принудила тебя к сексу, - я не отказала себе в удовольствии ехидно ухмыльнуться - как любил ухмыляться сам Мана, - а ты этой ночью вернул мне должок, да еще и сверху щедро отсыпал...
Вампир нахмурился, встал. Ходил по комнате, пока я пила сок.
– Не верится, что за свою жизнь ты не успел примириться с тем, какой ты.
– А ты поверь, - эти тихие слова были сказаны, когда Мана выходил из комнаты.
Я обеспокоилась его странной реакцией на мои слова. В самом деле, за Маной наблюдалась тенденция к неосознанному, пожалуй, отмщению. И эти его предложения - к примеру, причинить боль ему за причиненную мне - о многом говорят. Мы часто применяем в общении с себе подобными ту модель поведения, которую хотели бы видеть применяемой к нам самим. Соблазняем так, как хотели бы быть соблазненными, и далее в том же духе.
Итак, мой обольстительный ангел мщения, значит, не в таком уж ты ладу с гадким собой...
– Мне не нравится, когда ты такая, - наконец, с тяжелым вздохом, сказал он.
– Какая?
– Тихая.
– Ну... дай мне повод покричать.
– К моему сожалению, у меня есть для тебя весть, которая даже даст тебе повод меня расцеловать.
– Вот уж вряд ли.
– Ты сможешь с сегодняшнего дня ходить по магазинам и туда, куда тебе вздумается - конечно, исключая Blue Blood и дом Кимуры.
– Правда?! А что так?
– Ну, у тебя будет компания, которой я доверяю как самому себе. Причем, - Мана взял свой мобильник, лежащий рядом, взглянул на время, швырнул телефон обратно на черный велюр, - причем уже очень скоро...
Зеленоглазый резво вскочил, затушил сигарету в пепельнице.
– О ком ты, Мана?
– Я сейчас, оденусь...
И он умелся в мгновение ока. Конечно, кто бы ни приехал, нехорошо встречать гостей в трусах. Хотя мне очень нравилось разглядывать Ману, когда он скакал в таком виде...
Я умылась в ванной и почистила зубы пальцем. Ужасно хотелось домой - вымыться в своем душе и надеть другую одежду. Кажется, я не была в своей квартире целую вечность. Еще бы - в несчастные двое суток вместилось столько событий и впечатлений.
Мое внимание привлек звонок в дверь. Дернувшись, я уронила полотенце. Пытаясь в спешке повесить его обратно, уронила еще раз.
Когда я выскочила из ванной, как на пожар, то увидела, что Мана, застегивая манжет черной рубашки, спешит к двери.
– Все в порядке, - бросил он мне, - это свои...
Как я заметила, лицо у моего вампира повеселело до такой степени, что я увидела его зубы, обнаженные в улыбке. Интересно, кто же это такой пришел, что Мана лыбится как собака-улыбака.
Я нерешительно застыла за углом коридора, готовая в любой момент спрятаться в кабинете Маны. Между тем вампир взглянул мельком на дисплей, передающий картинку с камеры над дверью. И быстро-пребыстро открыл все замки и отключил сигнализацию. Распахнул дверь.
– О сэкур, мон филле сон веню...
– ну, или что-то в этом роде со смехом произнес Мана. Французский, решила я. Никогда не учила этого языка...
Я не успела задуматься над значением слов вампира. С дикими воплями и дикой скоростью некто молнией снес Ману, да так, что припечатал его к стене коридора. В ужасе застыв за углом, какой-то задней мыслью думая, что бы использовать в качестве оружия, я увидела, что Мана, прижатый к стене, держит под попы двух девчонок, которые, в свою очередь, крепко обхватили его руками и ногами, а теперь покрывают его лицо беспорядочными поцелуями и о чем-то без остановки трещат на французском. Мана со смехом уворачивается от поцелуев и что-то отвечает им. Я вышла из-за угла и, прислонясь к стене плечом, стала наблюдать за этим развратом.