Вызов

Антонин Гайя

– Как тебя зовут, дампир?
– обратилась она ко мне ("дампир" в ее устах звучал как "дампиг").

– Меня зовут Гайя, - я протянула ей руку, - а вас?

По-моему, Джейми как-то уж очень мягко приблизился к нам. Я вспомнила его предостережение по поводу кровавой разборки. Да кто же эта дама, в конце-то концов?..

– Руки от нее убери, Субирано, - я снова вздрогнула, услышав тяжелый голос Маны. Надо отучить себя от этой дурацкой привычки. Вроде бы столько всего прошла и повидала, а все равно... Стоп. Субирано?..

Гостья распрямилась

медленно, так и не коснувшись моей руки. Она уставилась на Ману со смешанным выражением любопытства, нетерпения и еще чего-то неясного на лице.

– Аманью!
– преувеличенно радостно воскликнула она. Аманью - вот и еще одна вариация имени зеленоглазого...

Наверное, Джейми не зря говорил о кровавой разборке. В руке у Маны была обнаженная шашка. И весь вид зеленоглазого был угрожающим. На лице Маны стыло выражение мрачной решимости.

– Наконец-то, спустя столько лет, мы увиделись, - мило сказала Субирано, словно и не замечая оружия в руках Маны.
– Как ты поживаешь, дорогой?

Сестры были заметно напряжены, я не видела Джейми, но он, стоя за моей спиной, молчал - странно, обычно его не заткнешь. В гостиной отчетливо накалялся градус.

– Какого ты сюда приперлась?
– довольно грубо спросил Мана.

– Прости, что значит - "приперлась"?

– Не строй из себя святую простоту, Субирано. Ты прекрасно поняла, о чем я...
– Мана на себя не похож. Обычно у него выходит лучше...

В гостиную вошел Кимура, слегка встревоженный. Увидев его, Субирано обрадовалась еще сильнее:

– Ким!

– Суби!
– в тон ей воскликнул патернал.
– Какими судьбами?

– Услышала, что у вас гостит Траян, решила заехать...

– Тебе стоит развернуться на 180 градусов и благополучно пока что выехать, - сообщил Мана.

И тут я услышала еще один голос, также с сильным акцентом говорящий (акцента определить я не смогла):

– Может, тебе стоит выехать. Это дом Кимуры, и не тебе решать, кому здесь находиться.

Я обернулась к двери. Там стоял, опустив на пол два объемных кофра, молодой человек, которого я узнала. Длинноволосый, белокурый, голубоглазый - но цветов на карандашных рисунках Маны не было видно... Да, это был тот самый парень, его так много было в папке с набросками, которую я рассматривала дома у Маны. Тогда я решила, что это Тристан - патернал и хозяин Монако. Пожалуй, я ошибалась...

– Здравствуй, - процедил сквозь зубы, с непередаваемым выражением глядя на красивого блондина, Мана, - Адриан Братислав...

– Здравствуй и ты, отец, - ответил тот с издевкой.

Отец?.. Он - его ребенок?.. Не припомню в перечне детишек Маны имени Адриан.

– Кимура, - легкий и приятный, голос Субирано разрезал тишину, - мы остановимся у тебя, если ты не прочь?

– Конечно, я проведу вас в ваши... покои, - патернал был внешне спокоен, но и ему было не по себе.

– Байя...
– Жози махнула рукой несмело блондину, что ныне с вызвовом взирал на Ману.
– Привет.

– Привет, Жозефина, - сказал он, не отвлекаясь от Маны.

На лице зеленоглазого играли столько эмоций противоречивых... Я никогда не видела Ману таким - словно бы растоптанным, уязвленным... Он говорил, что не видел Субирано с начала двадцатого века. И это значит... Что это значит, я не успела понять, так как Байя, он же Адриан, он же Братислав ушел с кофрами следом за поманившей его Субирано и Кимурой.

– Мон дью, - снова сказала Жози, когда гости скрылись на втором этаже, - Мана...

– Нет.

Короткое и резкое "нет" - и зеленоглазый ушел куда-то по направлению кухни.

– Обошлось, - услышала я Джейми, - я думал, будет хуже.

– Может, еще и будет, - сказала угрюмо Жанна.
– Мне надо выпить.

– А мне - напиться, - это Жози.

– Мне кто-нибудь что-нибудь может пояснить, а?
– спросила я.

Жанна взяла из бара бутылку коньяка, Джейми резво подсунул ей три стакана.

– Так Мана тебе не рассказал...
– Жози села возле меня, Джейми и Жанна тоже разместились поблизости.
– Байя... Ну, мы зовем его на сербский манер Байей - "братиком", потому что он Братислав... Так вот, Байя - ребенок Маны. Но не такой ребенок, как мы с Жанкой, он кровный его, родился еще при жизни Маны. Понимаешь?

– Понимаю...
– наверное, мой голос звучал пришибленно. Так вот почему Мана избегал разговора о детях... что были у него при жизни.

– Помнишь, я сказала, что Субирано кое-что украла у Маны?
– продолжила Жанна, беря стакан с коньяком.
– Она украла у Маны Байю. Вот.

Я ничего не поняла. Зато осознала, что сейчас Мане очень и очень плохо. Я просто чувствовала это.

– Я вас покину, - еще минут десять посидев, я вскочила с дивана.

Вслед мне донесся голос Джейми:

– Ничего, ничего...

Зеленоглазого я нашла в зимнем саду у окна. Он откуда-то раздобыл бутылку коньяка и теперь сидел с шашкой в руках, глуша из горла спиртное. Я несмело обошла Ману за два метра, остановилась так, чтобы видеть лицо его, сидящего на подоконнике.

– Чего тебе, Гайя?
– голос его звучал так устало, что захотелось броситься к Мане и обнять. Я подавила это желание.

– Ты никогда не говорил о том, что...
– я умолкла.

– Я не хотел. Я надеялся, что ее дороги никогда не пересекутся с моими.

– Но... твой сын...

– Но мой сын. Когда я приехал в родную деревню, к родителям, чтобы отойти от ранения...

– Первого? Тебе тогда 18 лет было?

– Да. Я тогда неплохо позажигал с Павленией по старой памяти, - глоток из бутылки, - а когда мне надо было уже уезжать, выяснилось, что она понесла... Мы наскоро поженились. И все. Сына я увидел, когда уже стал вампиром. Пава писала мне, что назвала его Адрианом Братиславом. Она хотела только Братиславом, но каноны веры предполагали у ребенка имя, занесенное в святцы, имя святого покровителя. Вот она и выбрала Адриана...
– еще глоток, шашка брошена на подоконник.