Взаимозависимые. Поколение Сандрин

Zago

Дописав имя в блокнот, вновь пересчитал:

– Шестеро.

Я решу твою загадку, Ая Хон.

****

– Здравствуй, друг. Прости, что звоню по делам в такой день. Прими мои соболезнования в связи с утратой матери, – голос Ливея, полный раскаяния, я слушал сквозь аирподсы, параллельно завязывая галстук своего траурного наряда.

Утро выдалось прохладным – идеально под мое настроение. Откровенно не хотелось никуда идти. Показываться на глаза клану, камерам журналистов. Эти стервятники из желтой прессы глумятся над моим горем. Коверкают факты и выстраивают бредовые теории. Жаль, убить

их нельзя. Что-то я излишне кровожаден сегодня.

– Здравствуй, благодарю. Ты сказал, по делам? – сухо ответил, раздраженно стягивая галстук. И без него неплохо. Черная рубашка, черный костюм, черные кожаные туфли. Классика траура.

– Да, ты прослушал выступления? От тебя требуется официальное подтверждение.

Действительно, для чего еще меня беспокоить. Ему нужно утвердить бюджет на новых студентов. Без моего согласия он не может этого сделать. Тяжело выдохнув в свое отражение, бросил взгляд через зеркало на ноутбук и блокнот, с которыми заснул этой ночью. Отличная компания…

– Да, утверждай. Меня все устраивают.

– Окей, соберись с силами. Ты же Кристиан Волуар.

Кристиан Волуар… идеальный идеал… фу…

Не попрощавшись с Ливеем, отключил связь. Пройдя несколько раз по кругу комнаты, успокоился окончательно. На низком столике лежала перевернутая фотография матери. Я сам так ее положил. Не мог смотреть после последнего раза проверки перерожденной из Индонезии. Сколько я их проверил за последнюю четверть века? Тысячи? Сотни тысяч? И отец так же. Осталась последняя тысяча из девяносто девятого года. А если среди них не будет тебя, мама? Как мне поступить? Покориться миссии отца, найти свою пару и дать ему возможность умереть?

Короткий стук в двери спас меня от продолжения мысленной грызни. В комнату вошел Коул. Интересно, мы могли бы стать друзьями, если бы не разное социальное положение?

– Господин Волуар, пора. Вас все заждались, – уведомил дворецкий, позволяя себе смахнуть несколько пылинок с моего пиджака.

– Отец где?

– Глава тоже ждет. Однако вам не понравится его выходка, – спокойно ответил Коул с налетом недовольства в интонации.

Заинтригованный, поспешил вниз ко всем. У выхода меня ждали первые из Преданных полным составом: Поль – повар поместья, слуги дома, безопасники, представители общин из клана, журналисты и отец с огромным маковым букетом. Он стоял отдаленно от всех.

И на том спасибо, что в толпу оборотней с дурманом не поперся.

Сжав губы, подавляя раздражение, направился к нему. Если кому стоит принять удар, так это мне. С каждым шагом коварный сладкий аромат мака усиливался. Наполнял легкие пыльцой, обнажал звериную сущность. Блеснув алыми глазами, забрал букет из рук отца. Отразив мой взгляд, он молча направился к статуе. В полной тишине мы приблизились к мрамору. Замерев напротив изваяния, я сделал паузу. Тяжело контролировать себя в данную минуту. Сглотнув, возложил цветы у ног статуи. Людям не выжить на территории французских Волков, а двуликий загнется от передозировки, если захочет приблизиться к маме.

– Она восхитительна, – шепнул отец, когда я поравнялся с ним.

Мы продолжали смотреть на статую, пока клан молился Владычице о скором возвращении своей Луны.

– Как ты понял, что она твоя пара? – повернул

голову к отцу.

– Похоже на прыжок со скалы, ибо она была смертной и любила другого.

Я знал всю историю родителей. Со слов отца, Дороти и дневника матери. Мы с Кенной нашли его спонтанно, за одной из картин, после смерти мамы. В те месяцы ее воспоминания вытащили двух подростков из депрессии утраты. Она открылась мне с другой стороны, стала более живой, настоящей. Без масок приветливой жены, любящей матери, трудоголика. Именно после ее дневника я загорелся идеей написать законы Волуаров. На опыте родителей смог защитить жизни невинных смертных.

– Но ты добился своего. В последние года жизни Беллы Волуар ты жил в ее грезах, – уголками губ улыбнулся отцу.

Жерар мечтательно прикрыл глаза. Ностальгия читалась на лице Зверя.

– Да, возможно, ты прав. Тогда мне хватало ее внимания, однако, когда она вернется, пожалеет о своем решении оставить свою пару, – таинственно улыбаясь, отец откровенно угрожал образу в своих мечтах.

Неприятная догадка кольнула. Что может сделать Зверь с непокорной? Один раз он навредил маме из-за ее отпора. Никто ей не помог… Но сейчас у нее есть я и Кенна. Мы не позволим истории повториться. Жерар Волуар не встретится со своей парой, пока я не буду уверен в его адекватности и в ее полной защите!

****

День тянулся мучительно медленно. Выслушивая ободряющие слова каждого «неравнодушного», я косился на часы. Быстрее закруглять церемонию и отдыхать. Не выношу толпу и суету в своем доме. Тишина поместья умиротворяла, дарила покой. Одиноким и покинутым я не ощущал себя в пустоте помещения.

Под конец дня меня раздражали все. Волк, отравленный маком, не чуял опасности. Если бы не журналисты, давно бы все ушли восвояси. В шесть вечера я покинул всех. Ужинал в своей спальне. Больше портил блюдо, чем ел. Выпив мятной воды, провалился в тревожный сон. Ночью меня одолевали кошмары прошлого.

– Кадет Волуар, к вам посетитель!

Удивленно переглянувшись с Ливеем, отложил нож для чистки овощей. Нас застали за приготовлением ужина для старших офицеров. Я два месяца как покинул отчий дом, поступив в кадетскую академию. Учебный год еще не начался, однако нас уже тренировали для будущей службы на благо Франции.

Выйдя к прибывшему, узнал Франциска, нашего семейного дворецкого.

Зачем он приехал?

Мой офицер встал у выхода, показывая, что не собирается оставлять нас один на один. Приблизившись к дворецкому, подметил серость кожи и тускло горевшие золотые глаза. Одежда неопрятна, а волосы взъерошены.

– Франциск, что привело вас ко мне? Вас послал отец?

Двуликий вытер выступившие капельки пота со лба и, преклоняя колено, достал футляр из-под плаща.

– Примите мои соболезнования.

Сглотнув, я взял футляр. Открыв его, дрогнул всем нутром. Фамильное кольцо Волуаров с печатью главы клана блестело золотом в свете полуденного солнца. Закрыв резко футляр, зажмурился. Не может быть… мне показалось, там не папино кольцо.

Вновь открыл футляр. Реликвия никуда не исчезла, зловеще поблескивая драгоценным металлом. В груди образовался пульсирующий комок. Ежесекундно увеличиваясь, он затягивал мое сознание в обитель отчаяния.