Взгляд из угла
Шрифт:
Эка, спохватились, думаю недоверчивый я, слушая по радио такое последнее известие. Кого теперь опознаешь, как разберешь слои костей в пластах вечной мерзлоты, тонны бумаг в железных шкафах. Реабилитации там — еще на тысячу лет. Начать и кончить. Покойный Яковлев (А.Н.) со своей комиссией насчитал на ОГПУ — НКВД — МГБ — КГБ двадцать миллионов арестованных, а материалов на реабилитацию наготовил — сколько успел.
Только я так подумал — диктор произносит такую цифру: семьсот семьдесят семь тысяч человек. Типа — дает фактическую справку. Официальную, а то как же. В порядке примечания.
Должно быть, я становлюсь тугоух. Либо диктор попался подслеповатый. Короче, шестизначное число — явный глюк. Но три семерки — точно не глюк, а спущены, без сомнения, непосредственно с потолка.
Поскольку взялись из записки, составленной органами для Политбюро — не поверите когда: в 1954 году! Там значилось: репрессированы 3 777 320 человек, из них расстреляны 642 000.
(Насчет реабилитированных: тоже есть официальный документ, 2004 года — тогда их набиралось 636 302; так что сегодняшняя цифра правдоподобна — если дела рассматриваются со скоростью десять штук в день.)
Простите, что утомляю числительными. В сущности, все ясно и без них. Работа комиссии, созданной XX съездом (насчитала 19 840 000 арестованных врагов народа), — туфта. Двадцать разысканных Яковлевым (А. Н.) миллионов никогда не существовали. Солженицын с его шестьюдесятью миллионами — вообще фантазер.
А все было посчитано еще вон когда. Компетентнейшим учреждением. И оказалось не так страшно. Хотя, разумеется, очень, очень грустно. Ведь нам всем так безумно интересен, так дорог ну просто каждый з/к, а тут сразу семь-семь-семь — ну да, тысяч, — и вроде бы еще тройка впереди. (Исключительно удобная, кстати, — мнемоническая такая комбинация.)
Другой надежной цифры — то есть другой цифры с визой Большого Дома — представьте, нет.
И впредь нечего, стало быть, клеветать, раздувая.
То есть стрелка вдруг прыгнула посолонь сразу на полста делений.
На свое постоянное место.
Так что податель сего не особенно удивился, когда через денек-другой — то есть позапозавчера — из его текста в редакции одного журнала вычеркнули словосочетание, содержавшее дома и взрывы.
Что верно, то верно: залог жизнерадостного самочувствия — провалы в памяти. Чтобы, значит, современность блестела как новенькая. Чтобы все — как впервые: и ноябрьская слякоть, и замерший на одной ноге Русский Марш.
А то холодная всезнайка история придет и все опошлит. Поздно, скажет, тормозить. Вернее, рано. Пошалят и перестанут. В оккупированном Могилеве немцы отсчитывали гражданам за каждого выданного еврея по пять пачек махры, и граждане развернули соревнование, проявив такой же неподдельный энтузиазм.
Впоследствии же опять, как ни в чем не бывало, строили это самое. Без лица.
Светлое будущее. То есть наше священное прошедшее. Бегущее навстречу.
Не забыть переставить праздники в осеннем календаре. За Днем Нац. Единства — Ночь Соц. Переворота, Примирения и Согласия тож. А уж потом Репрессии. С жертвами, естественно, — Репрессии требуют жертв. И не любят арифметики.
13/11/2006
Реальная
Не переворот и даже не переворотик. Простой доворот винта в гос. мозгу. Направленный такой микроинсультик для пользы дела. Чтобы т. н. Конституция действовала еще лучше.
А то в ней попадаются разные лишние слова. Например, ни с того ни с сего написано: власть избирается большинством населения. И можно так понять, что если это самое большинство на т.н. выборы не придет, то власть будет немножко того… как бы недоизбранная. Строго говоря, понять данную фразу как-нибудь иначе даже и невозможно.
Мешает одно существительное. Так позабудем его. Применив метод управляемого точечного маразма. Получится: власть избирается большинством. Ну и все.
Теперь только вскочить — как будто в голову внезапно пришла мысль, — и заголосить на всю Нижнюю Говорильню: а чего это тут у нас — какой-то порог придуман, какой-то явки — половина списка избирателей плюс один голос, — это зачем? с какой стати? в передовых странах ничего такого нет! послушайте: давайте похерим этот порог! оставим гладкое место — чтобы, значит, не споткнуться!
И дело в шляпе. И беспокоиться не о чем. Даже бюллетени заполнять за отсутствующих несознательных, даже подписи их подделывать ни к чему.
Пенсионер придет сам. Солдата приведут. Студента достанут. Заключенный тоже никуда не денется. Остальные свободны.
Это очень великодушно со стороны власти — что она согласна быть избранной большинством меньшинства. Что раздумала (хотя и собиралась) тащить к урнам за шкирку всех. Решила: а черт бы с нами. Спасибо ей.
Потому что у нас теперь ведь как? "Единая Кормушка" стала самой себе мала. Ее, грубо выражаясь, лоно уже не вмещает всех желающих и достойных. Во избежание очередей пришлось удвоить объем и прорезать второе отверстие, с другой стороны. Контингенту нового отверстия присвоено название "Раздельная Кормушка" — это тоже как бы партия.
То есть прямо как в Америке: без пяти минут двухпартийная система — клиентура двух закрытых распределителей — кого хочешь, выбирай.
Но тем и другим запретят говорить о конкурентах неприятное. (Чтобы в соревновательном пылу не сболтнули лишнего.) А кто скажет что-нибудь такое, из чего можно вывести, будто РФ — не лучший из миров, — того вообще сейчас же на живодерню.
Что и есть платформа, на которой стоят оба эти отряда трудящихся. И программа, инсталлированная в их полушария.
Поэтому предвыборная борьба неизбежно превратится в настоящий конкурс красоты. Дефиле в мундирах, дефиле в купальниках. В промежутке представители обеих Кормушек споют по куплету гимна. Выразительно прочитают басню Михалкова. В дополнительном туре, если таковой понадобится, можно предложить капитанам команд, как в КВН, скрестить умы, — хотя лучше бы до этого не дошло.
Поскольку силы слишком равны.
Один вот только что рассказал, почему 7 ноября — красный день календаря: это, оказывается, не 89-я годовщина революции, ну ее совсем, а, наоборот, 65-я годовщина военного парада в честь 24-й годовщины революции, ну ее совсем.