Взгляд из угла

Лурье Самуил Аронович

Теперь стыда прибавилось: воздвигнут, прямо на костях бесчисленных з\к, новый истукан. От чистого сердца, со слезами на глазах.

Так что юбилей - не юбилей, а история знай себе движется.

Суматоха помаленьку стихает. Распорядители торжеств, производители праздничного шума любовно разглядывают свои округлившиеся счета.

Но фейерверки сожжены еще не все. Предстоит тысячелетие Казани, трехсотлетие Петергофа, да и пивзаводу "Степан Разин" - двести десять лет, как один день. Не забудем и про победу над Японией, не говоря уже - над Ходорковским.

Мы

мчимся по времени, подобно гребцам на галере: сидя к будущему спиной.

23/5/2005

Ленточка

Высоко сидит начальник, далеко глядит. Не дает расслабиться ни на минуту:

– Не садись на пенек! Не ешь пирожок!

И то сказать: всего-то три разика осталось Земле обернуться вокруг Солнца - и, будьте любезны, развязывайте ленточку, доставайте из футляра чудесный сюрприз!
– а у нас ничего еще не готово.

То есть именно ленточки-то и нет. Хотя уже пора ее завязывать. Причем завязать ее - а потом развязать - надо так, чтобы никто не пикнул, а все сделали вид, будто приятно удивлены.

В такой нервотрепещущей обстановке архиважно, чтобы экономика и пресса вели себя хорошо.

Экономика у нас умница, все понимает. И если, скажем, нечаянно затормозит - достаточно съездить, например, в Челябинск и строго так (но и ласково) ей напомнить: а задачу удвоения, между прочим, никто не отменял!
– она и наддаст.

Или, там, инфляция у нее. Тоже поправимо. Призвать, объяснить: дескать, некрасиво, неудобно перед людьми, - глядишь, и снимет инфляцию как рукой.

Потому что экономика умеет ценить доверие начальства.

Пресса же - не вся и не всегда.

Несерьезный характер. Все хиханьки да хаханьки. Только подай повод. Для красного словца, в случае чего, не пожалеет отца нации.

Склонна, короче, злоупотреблять своим грешным, празднословным и лукавым инструментом. Который поэтому надо как можно глубже ввести в правовое поле. И там слегка защемить. Ну, не будет он таким могучим, как у В.И. Даля, - ничего страшного. Главное - чтобы, наконец, сделался заведомо правдив.

Вот и пришлось придумать закон, который этому поспособствует. Об ответственности за чужой базар. Последний, так сказать, писк правосознательной мысли.

Сейчас ведь как? Прочитал я, допустим, в газете, что его высокопревосходительство на пресс-конференции соизволило, отвечая эстонской журналистке, украсить свою речь прибалтийским акцентом. Чтобы, значит, было посмешней. Телевидение, само собой, этот эпизод вырезало и сожгло, а репортер возьми и напечатай. А раз напечатано - провинциальный щелкопер вроде меня имеет, по недосмотру законодательства, как бы право рассуждать: чем, к примеру, отличается руководитель государства от перевозбужденной поп-звезды. И взятки с меня гладки: факт засвидетельствован, а я только пересказал.

Но теперь пойдет разговор другой: а чем, щелкопер, докажешь правдивость своего печатного источника? Особенно - ежели тот бестактный журналист, переходя улицу, споткнулся, упал, разбил свой

диктофон и с этого момента страдает частичной амнезией? Да хоть бы и без амнезии - не получаешься ли ты в результате сообщником клеветника? Не желаешь ли, например, исправительных работ, или обойдемся штрафом? Будешь знать в следующий раз - писать следует исключительно в пределах своего кругозора. Твой метод - патриотический реализм. А реальностью твоей, захолустная ты букашка, является то, что тебе показывают по ящику, - понял, нет?

А по ящику в аккурат показывают демонстрацию трудящихся у Мещанского суда. Стоят трудящиеся, в руках плакаты: "Ходор, твои деньги пахнут кровью!" - и все такое.

А одна московская журналистка сегодня утром видела этих самых людей - как они выносили эти самые плакаты из штаб-квартиры ГБ, что на Лубянке. И рассказала про это по радио.

И не могу же я не думать - и не написать - как это глупо, что из каждых ста написанных мною слов - тринадцать, согласно налоговому законодательству, идет на эту, значит, художественную самодеятельность. И что, по-видимому, и все дело Ходорковского - такой же грязный фарс, а справедливость с правосудием тут и не ночевали.

Вот и нужен - сами видите - прямо необходим такой закон, чтобы эти мои мысли полагать заведомо ложными, раз они противоречат телекартинке.

Чтобы у меня рука не поднялась, а поднимется - чтобы я, как шутит его высокопревосходительство, замучился пыль глотать по судам.

А то взяли моду - распространять информацию почем зря. Как все равно инфекцию.

Впрочем, и телевизор может быть использован как источник знания. В частности, я вот прямо сию секунду предскажу вам, когда будет дочитан приговор Ходорковскому и Лебедеву: как только по Первому каналу проиграют последний выпуск сериала "Умножающий печаль".

Там главный герой - точь-в-точь Михаил Борисович. Но сюжет развивается вкрадчиво, и в данный момент богач Серебровский - лицо почти положительное и даже страдательное. Предприниматель, ставший было на путь исправления. Но скоро - предчувствую - обстоятельства вынудят его сорвать маску. И зритель поймет: черного кобеля не отмоешь добела. И с глубоким удовлетворением примет закономерный финал фильма. Вот тут-то и в Мещанском суде дочитают приговор, - ни минутой раньше, помяните мое слово.

Согласован, то есть, правопорядок с телепрограммой. Согласован, очевидно, там же, где ищут ленточку. Если это, не дай Бог, гос. тайна - извините.

30/5/2005

Культурка

Погода шепчет: наплюй на публицистику. Смотри, какой с неба струится свет, обтекая каменные углы.

Над Москвой белое наивно так плывет по ярко-голубому - и в садах цветет, как положено, сирень. У нас похитрей: на полную мощность включен весь перламутровый купол. В воздухе - что там, что здесь - градусов больше, чем в бормотухе, - про пиво вообще молчу.

Одним словом, на природе да на свободе в такую погоду хорошо.

Гораздо хуже - висеть в обесточенном лифте.