Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру
Шрифт:
На прямую тульскую электричку я опоздал и решил добираться перекладными через Серпухов. В Серпухове, выйдя из электрички, я почувствовал, что у меня чего-то не хватает. И точно, не хватало барсетки с документами. Эти барсетки только начали входить в моду. У меня в руках была сумка побольше, а барсетку я оставил в вагоне. Я тут же вернулся обратно, но ей уже приделали ноги. Деньги я всегда держу в кармане, и корысти вору от моей барсетки было немного, но я остался без документов и без записной книжки. После этого я никогда больше не пользовался барсетками.
На кладбище я не нашел ни одной могилы. Кладбище разрослось и стало неузнаваемым. Я просто посидел
Я постоял на дороге возле нашего бывшего дома. Дом выглядел совсем чужим. Сзади ко мне подошел с каким то вопросом мужик в стоптанных домашних тапочках. Я узнал его сразу. Это был Хомяк средний, уже здорово состарившийся и, очевидно, спившийся.
– Дядя Вань, - говорю, - Ты, что ли?
– Не признаю, чтой-то .
Я ему объяснил, кто я и что, и тут же пожалел об этом. Он прицепился ко мне как банный лист, повел меня показывать соседям. Он явно пользовался случаем, чтобы показать им: «Ну что? Вы думаете, я алкаш несчастный, а ко мне вона какие люди из Москвы ездиють». Я от него еле избавился.
В ОТК я проработал недолго - перешел в производство, начальником прядильного цеха. Соглашаясь на эту должность, я выставил перед директором ряд условий. Я же знал, за что ругали Божка, прежнего начальника (сам же и ругал частенько). Самым узким местом у него были патроны, такие картонные трубочки, на что наматывается пряжа. Когда их не хватало, производство останавливалось, но когда их было много, они загромождали всё свободное пространство, всем мешая и ухудшая производительность и качество. Вот тут и раздавался клич: ату его! Подать сюда начальника прядильного цеха. Тем более что и замдиректора по качеству Саша, и главный инженер Муля попали в общефабричное начальство с должности начальника именно этого цеха.
У Божка были еще и личные недостатки: во-первых, маленький шарик, действительно чем-то похожий на китайского божка, он резко проигрывал в женском мнении высокому, вальяжному Муле, которого он непосредственно сменил; во-вторых, он ругал или хвалил рабочих не в нужный момент и не за то, за что надо было бы. А самое главное, он не умел обращаться с женщинами.
Начальник в женском коллективе должен иметь вид Казановы, но, ни в коем случае, не переходить границ игры. Проходя утром первый раз по цеху нужно улыбнуться всем по отдельности, чтобы у всех поднялось настроение и производительность труда. Если заметишь у кого-то непорядок, нужно подойти, хлопнуть слегка по попе или, лучше, приобнять за плечики и подвести к тому месту, где непорядок. Говорить при этом ничего не нужно - в цехе шумно, придется кричать, а это ни к чему.
Можно просто, проходя мимо погрозить игриво пальчиком. Она сама найдет, где у неё непорядок. При таком подходе каждая работница ждет начальника и даже мечтает, чтобы он к ней подошел. Руки у неё заняты, а голова свободна. Она уже начинает себе представлять, как она выходит вечером с фабрики, а тут он, начальник. Бог знает, куда такие мечтания могут её завести, но, я уже говорил, сам начальник не должен заходить дальше шутливой сексуальной игры, иначе могут быть большие проблемы. А ругаться нужно со сменным или старшим мастером и то, сначала лучше похвалить за что-нибудь.
У Божка всё было с точностью до наоборот. Он был сластолюбцем, но скрывая это, излишне строжился и сердился. Его хлопки по попе воспринимались прядильщицами с отвращением, как если бы у него были липкие, грязные руки. Когда Божок шел по цеху, они
Я не принимал цех до тех пор, пока директор не пристроил мне специальное помещение для хранения патронов. В цехе стало просторно, удобно, но на третий день моего начальствования случился облом гораздо большего масштаба.
Зайдя утром в цех, я увидел, что все проходы завалены готовой пряжей. Она лежала прямо на полу, а это значит, что как минимум половина пряжи теперь испорчена. Три тонны брака это не просто скандал, это катастрофа вселенская! Что делать? Я взял за хивок сменного мастера, давай орать на него, а он тут не причем, ткачи в ночную смену отказались принимать пряжу. В пылу разборок я не сразу заметил директора фабрики, пробиравшегося через сваленный товар по проходу мне навстречу.
Я, насколько смог, сделал приветливую улыбку. Директор, подойдя, поинтересовался, как я вхожу в курс дел, не нужно ли мне еще чего-нибудь пристроить. Мило разговаривая, я проводил его до лестницы. Он ничего плохого не заметил! Директор был по образованию и призванию строителем, для него всё, что бы не происходило в цехах, было в порядке вещей. Страшны были Муля с Сашей, а до их прихода, мы со сменным успели утрясти скандал и убрать улики.
На рабочие вопросы мне хватало два, максимум три часа в день, но присутствовать надо было все восемь. Довольно часто мы со смежными начальниками запирались в кабинете и играли в преферанс. Весь выигрыш складывался в коробочку и пропивался по пятницам. Однажды лысый Акимыч, начальник аппаратного цеха, заметив, что я никогда не проигрываю, попенял мне:
– Послушай, - говорит, - Ты же каждую пятницу пьешь за наш счет!
– Нет, - ответил я ему, - Это вы за мой счет пьете. Вы же мой выигрыш пропиваете.
Стыдно, конечно, признаваться, что в рабочее время мы занимались ерундой, но что было делать? Как-то улучшить работу цехов было невозможно, упрочить свое материальное состояние тоже. Оклады точно соответствовали тарифной сетке, а премия зависела от количества и качества готовой ткани выпущенной фабрикой в целом. Дай я по своей пряже хоть два плана за день - ничего не изменится.
Дополнительные деньги мы имели по дополнительным нарядам. По выходным красили полы в цехах, ремонтировали стены, делали обмашку оборудования. С собой из рабочих брали только самых надежных. Что же касается свободного времени, то, как и на любом советском предприятии, всем желающим находилась общественная работа. Даже если ты нежелающий. Я, к примеру, совершенно не желая этого, выполнял обязанности председателя общества по борьбе с пьянством. Ужасы от Горби и К°.
У нас был прекрасный клуб, в отдельно стоящем здании в старинном парке. Там постоянно проводились культурные мероприятия, лучшим из которых я считаю КВН. Проводился он в плановом порядке в рамках общесоюзного конкурса. Ведущими были дикторы с центрального телевидения. Я был капитаном своей команды. Для музыкальных номеров я привлек своего постоянного подопечного по борьбе с пьянкой, подвозчика Вижо. Вообще-то он был членом союза композиторов, а у нас работал по направлению милиции, после ЛТП. Вижо собрал ансамбль - синтезатор, две гитары и ударник. Я играл на бас-гитаре. Поскольку мы играли хреновато, он забивал нас своей партией на синтезаторе. Он же вытащил из самого грязного угла нашего производства рыжую деревенскую девчонку, сказав, что у неё хороший голос.