Взгляд на звёзды
Шрифт:
— Не верю, что ты веришь во всю эту напыщенную пацифистскую чепуху, Лев, — раздраженно отмахнулся от него Кожедуб. — Знаешь, на что будет больше всего похожа новая страница истории, о которой ты говоришь? На эпоху великих географических открытий. На эпоху колонизации. Думаю, ты достаточно хорошо учил историю, чтобы помнить, объединило ли открытие Нового света жителей Старого, или напротив — побудило к ожесточенной борьбе за новые ресурсы и возможности.
— Хотелось бы верить, что с тех пор человечество эволюционировало.
— Запад — всё ещё Запад. Разбалованное общество потребления без иной цели и иного смысла, кроме выдумывания и удовлетворения всё новых
Королёв любовался речью Кожедуба, уже не в первый раз в жизни отмечая, что ни у кого не получается так безжалостно критиковать западное общество потребления и так рьяно превозносить православную духовность, как у российских же плутократов, чьи дети учатся на Западе, а у самих — припрятаны миллионы в офшорах.
— Я — человек простой, — невинно развёл руками Королёв. — Политика — это не моё.
— Тогда послушай того, кто кое-что в ней понимает. И, думаю, ты сам понимаешь, что я не по своей внезапной блажи решил с тобой связаться. Есть те, с кем я консультировался перед тем, как это сделать. Те, кто нас сейчас слушают или ещё будут слушать этот разговор. Эти товарищи в политике уж точно смыслят отменно.
— Не сомневаюсь.
— Проект, на который ты подписался — идеологически то же самое, что и «Star Bridge», но в миниатюре. Плод непомерного эго одного латиноамериканского плейбоя. Его амбиции не подкреплены ничем, кроме помощи бразильцев, которые давно уже замахиваются на роль новой сверхдержавы, да всё ручки коротки. Этот проект не удастся довести до конца. На это просто банально не хватит ресурсов, мозгов, технологий. И тогда он лопнет, как мыльный пузырёк, задолго до начала какого-либо реального строительства. Остатки приберут к себе коршуны из «Star Bridge». Вот и всё. Я это знаю. И ты это тоже знаешь. Так чего ради тебе просиживать там зад?!
— Я заключил семилетний контракт, который категорически запрещает переход к конкурентам под угрозой многомиллионных санкций и уголовного преследования.
— Вот это чёртовы бразильцы тебя выдрессировали! Они что, ствол держат у башки твоей жены, что ли?! Только скажи слово — и мы пришлём к тебе спецназ, — громко захохотал Кожедуб, хотя его лицо не выглядело весёлым.
— Лучше не шути так, Гена. Кое-кто нас слушает, и они могут неправильно понять твой юмор, — предупредил Королёв, представив себе лицо Санчез при слове «спецназ».
— Да срать мне на них! Брось ты, Лев! «Контракт, говнакт»! Говоришь, как коммерсант! Слушать противно! Ты же офицер! Космонавт!
«Вот это да!» — поразился Лев, с трудом сдерживая подступающий гнев. — «Никогда бы не подумал,
Не догадываясь об этих мыслях собеседника, глава «Евразкосмоса» продолжил, помогая себе увлечённой жестикуляцией:
— Любые контракты превращаются в никчемные бумажки, когда на кону оказываются интересы родной страны! От санкций и преследований мы тебя защитим! Русские своих не бросают! Так что не дрейфь, рви любые чёртовы контракты и айда к нам — заниматься настоящим делом!
Дослушав его речь и выдержав паузу, Лев наконец молвил, стараясь, чтобы его голос оставался ровным и спокойным:
— Да, ты верно отметил, Гена — я офицер. Так что не могу забывать о понятии, без которого слово «офицер» имеет немного смысла. О чести.
— Так я именно об этом тебе и толкую! О чести! О долге! О патриотизме!
«Ну это уж слишком» — подумал Королёв, чувствуя, что закипает.
— При всём уважении, Гена — давай мы, два семидесятилетних мужика, у которых уже внуки ходят в институт, прекратим говорить так, словно я — новобранец, а ты — политрук.
— Ну давай, — нахмурился Кожедуб, уловив в интонациях Льва что-то недоброе.
— Вот уже почти два месяца я занимаю должность заместителя главного конструктора космического корабля. По факту — я операционный руководитель всей конструкторской команды. Нет таких технических секретов проекта, которые мне не были бы открыты в силу моей должности. Ты агитируешь меня перейти в «Синьцзы» в разгар стартовавшей гонки. Но сделав это, я вынужден был бы раскрыть администрации «Синьцзы» все наработки и ноу-хау «Терра Новы». Я предоставил бы вам несправедливое преимущество в гонке, в которой вы и так имеете солидный гандикап, с вашими-то ресурсами. Это означало бы предать доверие и плюнуть в лицо пригласившему меня великому учёному, Доминику Куперу, и каждому из членов команды, с которыми я успел сродниться, плодотворно проработав рука-об-руку эти месяцы — честных трудяг, которые живут проектом и верят в него. Ты правда считаешь, что так может поступить человек чести?
— А в чём, собственно, проблема? Ты же сам минуту назад говорил, что все мы работаем на одно общее дело. А теперь — боишься, что разгласишь нам какие-то там секреты?! Не очень-то ты последователен, дружище! Да и о каких вообще секретах речь?! Мы живём в мире открытых данных! Я более чем уверен, что вы в Алкантаре не успели достичь ничего, что могло бы быть нам хоть немного интересно! Храни свои секреты и дальше, они нам не нужны! Твоя голова и руки — вот и всё, что нам нужно. Они всё ещё принадлежат тебе?! Или выкуплены твоими новыми хозяевами с потрохами?!
— Давай не будем переходить на оскорбления, Гена.
— Да о каких оскорблениях может идти речь, Лев?! Ты же герой! Генерал-майор Военно-космических сил! Кавалер стольких орденов! Наши внуки твою фамилию в школьных учебниках истории читают! Моей фамилии там нет, а твоя — есть! Ты разве не понимаешь, что к тебе и ожидания предъявляются соответствующие?! Что слова и поступки героев нации — это отражение всей нации?! Не понимаешь разве, что будет совершенно неправильно и дико, если в такой важный исторический момент ты окажешься не с нами, а по другую сторону баррикады?! Что, по-твоему, твоя внучка будет рассказывать своим одноклассникам?! Что её знаменитый дедушка, герой-космонавт, работает по контракту в Бразилии, на иностранцев, в то время, когда отечественная космическая промышленность так остро нуждается в опытных кадрах?!