Взгляд на звёзды
Шрифт:
Корпус «А», — 2 этаж. Сектор информационных технологий.
10 августа 2120 года. 00:05 по местному времени (03:05 по Гринвичу)
Энди был о себе весьма высокого мнения. Иное мнение было у него относительно остального человечества, и, в особенности — женщин. Тем удивительнее ему казались мысли, которые одолевали его с тех пор, как нелёгкая дёрнула его принять приглашение кузины и присоединиться к «Терра Нове».
Он, конечно, сразу заметил её просто картинную анимэшную внешность — как раз такую, какую он всегда обожал. Строгость и неприступность,
«Чем красивее девушка, тем она тупее и тем больше тараканов у неё в голове» — этот постулат, подкрепленный парой-тройкой неплохих реальных примеров ещё из школьных лет, Энди сформировал уже давно, и очень успешно оправдывал им то, что он не предпринимал попыток завести с кем-либо отношения в реале.
Но когда он узнал, что эта куколка — один из ведущих, мать её, специалистов по искинам в мире (получить премию Джона Маккарти в 14 лет — это что, грёбаная шутка?!), как его убеждения пошатнулись.
Энди был слишком горд, чтобы признаться себе в этом. Но он оставался в подвале штаб-квартиры «Терра Новы» в этот поздний час, вместо того, чтобы отправиться домой, как сделала большая часть IT-команды, не только и не столько из-за интереса к головоломке, которую ему требовалось разгадать, сколько из-за интереса к той, вместе с кем ему предстояло её разгадывать.
— Итак, — холодно произнесла Акеми Аоки, в чьём кабинете он сидел. — Ты остался последним из членов команды, кто до сих пор не поставил свою подпись под отчётом.
— Совершенно верно, — кивнул он, ничуть не робея из-за льда в её голосе (или, во всяком случае — убеждая себя в этом).
— Ты работаешь здесь всего месяц, Нетраннер. И за это время уже не впервые создаешь проблемы. Так случается, когда берут в серьёзный проект фрилансера, не умеющего быть частью команды. Лекарство от этого очень простое — замена кадра на более подходящего.
Этот недружелюбный выпад он встретил ироничной ухмылкой.
— Очаровательный тоталитаризм. А ведь я и ранее слышал, что в Японии все так работают. Хочешь уволить меня за то, что я имею своё мнение? Да пожалуйста. Если ты видела моё портфолио, то понимаешь, что мне не составит труда себя прокормить, и я обойдусь без твоих рекомендаций. Я вообще нанялся сюда по просьбе своей кузины из чистого интереса. Если человек моего уровня тут на самом деле не нужен, потому что монопольное право критически мыслить уже узурпировано тобой — так и скажи. Это сэкономит всем время.
Эту самодовольную эскападу Акеми выслушала безучастно.
— Я услышу сегодня хоть одно внятное объяснение, почему ты не подписываешь отчёт?
— Уже слышала. В отчёте сказано, что наиболее вероятным объяснением прекращения поступления информации от «Лиама» являются технические проблемы со связью.
— И?
— Я в это не верю. И не верю, что ты в это веришь.
— Аналитика и прогнозирование — это нечто гораздо более осязаемое, чем вера.
Энди в ответ хитро усмехнулся. Ему было приятно блистать перед ней своей проницательностью, словно павлин, размахивающий цветными перьями.
— Хочешь, чтобы я говорил начистоту?
— Это — куда лучше, чем тратить время на хождение вокруг да около.
— Я — не идиот. Я понимаю, что ты работаешь в большей степени на «Сайбрекс», нежели на «Терра Нову». И я не настолько слеп, чтобы не замечать, что вас в «Сайбрексе» очень интересует «Лиам».
Акеми внимала со своим обычным снисходительным выражением лица, не выдавая
— Откуда такой интерес к старому и возможно дефектному искину, который уже во второй раз прерывает связь с создателями? Не отвечай. Я сам отвечу. Этот ваш Хаттори — весьма специфический джентльмен. Не могу тут не скаламбурить — это по его глазам видно. И да, признаю, я немного завидую — от такой техники стоимостью в добрый десяток миллионов кредитов я бы не отказался. Он не раз публично озвучивал крайне интересные мысли касательно будущего ИИ. Многие называют его членом сообщества Сверхразума. Уверен, что ты слышала не меньше меня об этом клубе экстравагантных технократов, которые верят в возможность и необходимость создания могущественного искина, способного управлять практически всеми процессами на Земле. И хотя от этой истории попахивает конспирологией, чутьё мне подсказывает — есть большая доля правды в том, что пишут об этих ребятах в Сети.
Акеми продолжила молча внимать.
— «Лиам» интересует твоего босса, да и тебя тоже, едва ли не больше, чем весь проект в целом. И я понимаю вас. Ведь его поведение — это действительно нечто очень странное! В 2086-ом он внезапно перестал посылать сигналы на Землю, а в 2108-ом — возобновил передачи. В первом из полученных после большого перерыва пакете данных содержится довольно убедительное объяснение 22 лет молчания — столкновение с микрометеоритом, ремонт системы связи, и прочее, и прочее. Но после всего лишь трёх передач внезапно наступает новое молчание! Вот уже две передачи пропущено! Что стряслось на этот раз?! Мозг буквально кипит от обилия идей, одна невероятнее другой. Всё человечество в замешательстве. Наше руководство в замешательстве. Все требуют от нас ответа — что же происходит с чёртовым искином?! Мы днюем и ночуем в этом подвале, устраивая мозговые штурмы. И всё, что мы в итоге пишем в предварительном отчёте, который собираемся послать в правление — это то, что в «Лиаме», скорее всего, нет ничего особенного, и его молчание, вероятно, объясняется объективными техническими причинами, например — новой поломкой системы связи. И ты готова подписаться под этим отчётом?! Нет, серьёзно?!
— Может, ты наконец перейдешь от теорий заговоров и сумбурной критики моих действий к конкретным предложениям? Я внимательно слушаю, Нетраннер.
— В отчёте критически недооценивается вероятность того, что этот искин — взломан. Или хуже того — взбесился. Последний вариант кажется мне даже более вероятным. Алгоритмы, которые прописала Лианна, моя тётка, не похожи на алгоритмы любого из серийных образцов, которые создавались до или после. Они не похожи вообще ни на что, что я видел ранее.
Энди не любил разбрасываться громкими словами и редко выказывал удивление. Но в этой ситуации он считал это оправданным. Концепция «центров генерации решений» (DGC), которую изобрела и внедрила при проектировании своего детища Лианна, была и впрямь поразительна.
Эта концепция фактически заставляла искина делиться на самостоятельные единицы, подчиняющиеся различным предустановкам и имеющие разные приоритеты. Каждая такая единица, называемая «центром генерации решений» проводила собственные альтернативные вычисления и генерировала собственные альтернативные решения одних и тех же проблем. А затем — включался невероятно сложный оценочный процесс, в рамках которого из множества альтернативных решений выбиралось одно оптимальное.