Взгляд на звёзды
Шрифт:
— Вот ещё! Только фрагментами. Но были получены ещё два пакета данных — 22-го июня и 6-го июля. К тому моменту станцию «Эхо-12» уже контролировали перуанские власти.
— Я так понимаю, это ваши друзья?
— Это громко сказано. Этим ребятам палец в рот не клади. Но на определённых выгодных для себя условиях они согласились передать данные нам. Специалисты полагают, что новые пакеты дублируют все данные из первого пакета, пришедшего 8-го июня.
— Так и есть. «Лиам» запрограммирован передавать обновлённые пакеты данных каждые две недели. Все данные дублируются —
— Это значит, что у нас есть полная картина. Впрочем, теперь уже не только у нас.
Пока они говорили, лифт достиг десятого этажа, дверь открылась, и они вышли.
— Данные теперь общедоступны? — успела спросить Саша, пока они торопливо шли в сторону зала для совещаний.
— Да, именно так договорились вчера вечером в Каракасе, — с некоторым сожалением призналась Мария. — Пришлось пойти на это ввиду международно-политической ситуации.
Продолжить диалог они не успели.
— Саша! — послышался громкий окрик и быстрые шаркающие шаги навстречу.
Миг спустя Тёрнер, забыв на мгновение об остальном, крепко обнимала Доминика Купера. Уже не в первый раз Саша подумала, что Дом похож на нечто среднее между престарелым хоббитом Бильбо Бэггинсом из «Властелина Колец» и эльфом-домовиком из «Гарри Поттера» — маленький, старенький, худенький и сморщенный, как грецкий орех. Возможно, Тёрнер обманывало воображение, но Купер казался ей ещё более худым, чем месяц назад.
— Как же я рад, что ты в порядке! Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня за то, что тебе пришлось пережить по моей вине, девочка моя, — несчастным голосом прошептал Доминик.
— Что было, то было, Дом.
— Нам с тобой нужно будет обо многом поговорить. Немного позже. Я обязательно объясню…
— О, вот и доктор Тёрнер!
Прервав объятия, Саша повернулась в сторону шагающей в их сторону Моники Мейер. В светлом деловом костюме, на высоких каблуках, с качественно сделанным макияжем и безупречной укладкой, она смотрелась строго и элегантно. За прошедший месяц в повадках Мейер прибавилось представительности и властности. У неё была хозяйская походка и уверенный взгляд человека, который может распоряжаться в этом комплексе всем, чем пожелает, и которому лучше не переходить дорогу.
— Мы все очень рады твоему возвращению, Саша, — изрекла она, подходя к Саше с громким цокотом каблуков. — Очень сочувствую из-за того, что тебе пришлось пережить. Тем более, что это оказалось напрасно.
Несмотря на приветственные и сочувственные слова, глаза доктора Мейер за стёклами её строгих очков оставались холодны. Саша сразу поняла, что установившаяся между ними с первого взгляда неприязнь сохранилась.
— Саша, как и наши люди, сделали всё, что от них зависело, — мягко вступилась Мария за участников французской операции, услышав в последней фразе Мейер упрёк.
На Мейер, однако, слова Марии чудодейственного воздействия не имели.
— Оправдания находятся у всех неудач. Но от этого они не перестают быть неудачами. Надо иметь смелость признать это, — ответила она прохладно. — Мы утратили
По знаку Моники они все прошли в просторный зал для совещаний. Мария Гизу, не переставая обворожительно улыбаться, адресовала Тёрнер взгляд, который намекал, что Саше стоит дорожить установившимся между ними перемирием, если она не хочет, чтобы Мейер сожрала её с потрохами.
Как и надлежит помещению, принадлежащему космическому агентству, главный зал для совещаний внушал трепет своими высокими потолками и ультрасовременной техникой. Не доведись Саше побывать в залах аналогичного назначения в Космическом центре Кеннеди во Флориде, принадлежащем NASA и в штаб-квартире «SpaceCo» в Калифорнии, рядом с которыми это казалось более чем скромным — она бы, пожалуй, была впечатлена.
Овальный стол, рассчитанный на две дюжины участников, был заполнен примерно на две трети. В большей части присутствующих с первого взгляда угадывались люди науки. Некоторые больше походили на офисных служащих или государственных функционеров. Саша не знала, но догадалась, что это были лидеры всех ключевых направлений проекта.
— Тебе сюда, — Купер указал Саше на место рядом со своим, посредине одной из длинных сторон стола. — Между прочим, вы с Мариеттой, кажется, знакомы?
— Мари?! — ахнула Саша.
Её возглас был адресован блондинке средних лет, которая занимала место справа от уготованного Саше. Женщина смотрелась так, будто не спала три дня, а в её волосах свили гнездо ласточки. По эталонам красоты эту суетливую даму с грубыми чертами лица можно было назвать безобразной. Однако тем, кто не относился ко внешности со снобизмом, живость и открытость остроносой физиономии Мариетты Шабо внушали симпатию.
— Всё ждала, когда ты явишься, — с жутким венгерским акцентом, который она всё же предпочитала синхронному переводу, ответила та, доброжелательно расцеловавшись с Сашей в щёки. — Приятно наконец увидеться на родной планете, не правда ли?
Последняя их встреча произошла в клубе «Doom» на марсианской станции «Илон Маск» ещё в те времена, когда Саша была астронавтом в RPS, а Мари — изучала на Марсе ископаемые останки доисторических бактерий, и обе они любили пропустить по пару коктейльчиков пятничными вечерами. Исторические корни их знакомства, однако, уходили гораздо глубже — мать Мари, как и мать Саши, когда-то работала на «Терра Нову».
— Ты что тут делаешь?! Ты же работала вроде в Будапеште?! — ахнула Тёрнер.
— Мариетта любезно согласилась оставить профессорскую должность в университете имени Лоранда Этвёша, чтобы стать нашим ведущим астробилогом, — пояснил Купер. — Я очень надеялся, что удастся заполучить её в команду. Особенно после того, как я зачитал до дыр её opus magnum.
Он говорил о книге «Ксенос» — захватывающих рассуждениях Мариетты о возможной природе органической жизни за пределами Земли, основанных на двадцати годах научной работы. В узких кругах книга стала бестселлером.