Взгляд на звёзды
Шрифт:
Саша внимательно посмотрела в глаза Сая, гадая, где и как он научился так точно читать мысли, которые и в её собственной голове ещё целиком не оформились.
— Да, — согласилась она. — Да, я думаю об этом каждую минуту с тех пор, как Доминик рассказал мне. Это — новый мир, Сай, лежащий в невообразимо далёких глубинах космоса. Невообразимо далёких, но всё же достижимых. Если он существует, то мы не обречены копошиться тут вечно, как черви в банке, пожирая друг друга, конкурируя за чистый воздух, погрязая в территориальных и религиозных конфликтах — опостылевших, как старый геморрой. Это значит, что все наши философии, замыкающиеся на этом мире,
Слушая её, Сай улыбался.
— М-да. Я впервые занимался любовью с партнёром, который пытался прибегать при этом к фоновому нейропроцессингу.
Тёрнер виновато заёрзала. Продвинутые нейропроцессоры позволяли вести несложную фоновую обработку информации (её поиск в больших массивах, фильтрацию и запоминание) не только во сне, но и во время других занятий, не требующих полного вовлечения мозга. Однако применять эту технологию во время живого общения считалось дурным тоном, не говоря уже о сексе.
— Прости. Нечем крыть, — вздохнув, развела руками она. — Мне просто слишком много всего нужно сделать до завтрашней встрече с Мейер. И я слишком много времени провела без свободного доступа к информации о теме, которая интересует меня больше всего в мире.
— Не надо оправдываться. Это — прекрасная мечта. Цель, достойная тому, чтобы посвятить ей жизнь, — сказал Сай.
— Ты действительно так считаешь?
— Лишь наличие такой прекрасной и далёкой цели, такой чистой и искренней страсти делает жизнь человека наполненной смыслом. Мечты позволяют нам совершить то, чего мы иначе не совершили бы.
— Так почему это не может быть и твоей целью? Ведь твоя судьба, если ты веришь в такие вещи, тоже привела тебя сюда и дала этот шанс.
Он вздохнул.
— Я хотел бы этого, Саша, какой-то частью своей души, если верить, что у клонов она есть. Но есть нечто, что не отпускает меня. От чего я не могу так просто отмахнуться.
— Что именно? Семья, дети? Можешь говорить прямо, я обойдусь без скандалов.
— Ты же не серьёзно? Неужели ты думаешь, что при моём образе жизни возможно обзавестись семьёй? К тому же, все, кто появился на свет на фабрике «Женьли» — бесплодны.
— Клоны могут размножаться так же, как любые другие люди, — возразила Саша. — Есть множество примеров…
— Клонов, которых производят на этой фабрике, стерилизуют. Мы ведь всего лишь ходячее оружие. Живая сила. И нам оставляют лишь то, что нужно для исполнения нашего предназначения.
— Это ужасно! — возмутилась Саша.
— Мне ещё повезло. Я принадлежу к ранней серии, которой оставили хотя бы человеческие половые инстинкты, пусть и без возможности размножения. Более поздние серии лишены половых органов вообще. Это делает их более контролируемыми и послушными. Из них, насколько я знаю, уже никто не взбунтовался и не бежал. Производители научились на своём опыте.
Сай пытался оставаться спокойным, как всегда. Но всё-таки, когда он говорил о фабрике «Женьли», по его лицу пролегла мрачная тень. В нём не было философского смирения со своей участью — скорее он был полон выдержанного временем, сдерживаемого гнева, который ждал своего часа, как джин в бутылке. Саша внезапно
— Может быть, твоё призвание — открыть для нас новый мир, Саша. Это действительно чудесно, — продолжил Сай, и его голос смягчился перед тем, как вновь сделаться твёрдым. — Но я пока не в состоянии устремить свой взор к звёздам. Мир, который окружает нас, не позволяет мне забыть о своих изъянах. Каждый день, просыпаясь с утра, заглядывая в улыбающиеся жизнерадостные лица людей на улицах и в эфире, я задаю себе вопросы, на которые жажду получить ответы. Например, вопрос о том, как эти беззаботные лица могут существовать в том же самом мире, где и фабрика «Женьли»? Почему все эти добросердечные люди, жертвующие деньги на защиту беспризорных собак и реабилитацию наркоманов, спокойно живут со знанием о том, что тысячи таких же людей, как они сами, родившиеся чуть-чуть другим путём, не считаются людьми вообще? До тех пор, пока я не найду приемлемых для себя ответов на эти вопросы — я не готов поставить точку в выяснении своих отношений с этим миром. Не готов сделать вывод о том, что он заслуживает того, чтобы расширяться куда-нибудь ещё за пределы этой планеты.
Некоторое время они молчали. Глядя на нахмуренный лоб мужчины, с которым она только что была близка, Саша внезапно осознала, что его личность глубже, чем казалось изначально. Он — не просто потерянный беглец без прошлого и настоящего, ищущий пристанище. Не просто персонаж второго плана в истории, героиней которой является она.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
Он заколебался с ответом.
— Не говори, — остановила она его. — Я же уже сказала тебе как-то: лучше не говорить ничего, чем выдумывать какую-то туфту.
Вспомнив их разговор в баре «Рандеву», Сай улыбнулся.
— А я уже говорил тебе: я не собираюсь тебя обманывать.
Он поднялся с кровати и начал собираться как бы между прочим, мягко и незаметно. Саша не пыталась его задержать — лишь молча наблюдала за тем, как он облачает своё тело — крепкое, стройное и гибкое, как у акробата — в неброскую тёмную одежду, в которой он к ней пришёл.
Тело Сая не напоминало гору мышц, нашпигованную имплантами, на которую был похож Форд. Оно было красивым и грациозным, храня все свои секреты, которые отличали его от тела обычного человека, глубоко внутри. Восточный стиль кибернетического модифицирования тела был более минималистичным и изящным, чем западный. Удерживая в этом деле пальму технологического первенства, азиаты умели придавать своим изобретениям более эстетичную форму без ущерба для функциональности.
При взгляде на это тело в сердце каждой женщины зарождалось инстинктивное желание сказать или сделать что-то, чтобы оно оставалось доступно ей ещё хотя бы немного. Но Тёрнер не собиралась поддаваться его животному магнетизму снова. Уж точно не раньше, чем они оба переварят случившееся сегодня и наведут порядок в своих мыслях.
Улыбка сошла с его лица, взгляд сделался снова хладнокровным — словно он стряхнул с себя непривычное и чем-то тревожное ощущение тепла, и вновь устремил взор в полное опасностей неопределённое будущее. Лишь когда он полностью оделся и собрался, решительность покинула его. Замерев у двери, он посмотрел на Сашу, которая к тому моменту присела на кровати, не спеша накидывать на себя халат.