Взгляд с обочины 2. Хисиломэ
Шрифт:
– Звал?
Задумавшись, он, оказывается, не заметил открывшейся двери и обернулся только на голос.
– Да.
– Макалаурэ вздохнул, отложил перо и повернулся к брату.
– Присаживайся.
Вообще-то разговор с Куруфинвэ он собирался начать совсем в другом тоне, но вся злость уже куда-то успела выветриться.
Он помолчал, собираясь с мыслями, и Куруфинвэ под это молчание расстегнул круглую серебряную фибулу, снял плащ и сел, хмуро глядя в сторону. Макалаурэ ещё помолчал, разглядывая, как с края плаща на пол падают
– Днём приезжал Нолофинвэ. – И продолжил, когда Куруфинвэ хмыкнул, переводя взгляд на брата и упрямо двинув челюстью.
– Требовал разобраться, что происходит вокруг карьера, почему ты запрещаешь им добывать там камень. Ты можешь объяснить, что там происходит?
– Потому что это наш карьер, - хмуро начал Куруфинвэ, явно сам себя накручивая.
– Мы его нашли и разработали. С какой стати теперь отдавать его им? Мы и так уже им лошадей отдали, лагерь отдали! Мы теперь до третьей музыки будем им всё на тарелочке готовое подавать?
Макалаурэ сделал строгое лицо.
– Курво, нам не нужно сейчас обострение отношений с младшими домами. Они и так уже обострены более, чем достаточно. Нам нужен этот гранит, или ты отказываешься просто назло им?
– В горах полно гранита! А у них есть те, кто может его найти. Пусть приложат усилия и сделают сами хоть что-то!
Значит, всё-таки назло. Ну как ему объяснить? И что бы сделал в этой ситуации Нэльо? Макалаурэ немного поискал решение, глядя на расстёгнутую фибулу на плаще брата. Красивая работа: Рана, скользящая между рваными облаками. И когда только сделать успели?
Он провёл ладонью по волосам, то ли потирая висок, то ли проверяя, не распалось ли сложное плетение кос, вздохнул.
– Ты думаешь, я так хочу делать им подарки? Но нам нужно искать точки соприкосновения, а не провоцировать друг друга.
– То есть, ты просто стерпишь это?
– По его лицу мелькнуло что-то такое, от чего Макалаурэ вдруг снова вспомнил, из-за кого ему пришлось вытерпеть обвинения дядюшки, а потом ещё и ссору с Карнистиро, которому он сразу попытался предъявить обвинения, но который, конечно не мог знать ни о ситуации с карьером, ни о поступках младшего брата.
Макалаурэ вскочил и нервно зашагал по комнате.
– А что ты предлагаешь? Развязать войну? Из-за выработанного гранитного карьера?
– А что, подчиниться?
– Куруфинвэ тоже поднялся.
– Может, ещё и корону ему отдадим? И присягу принесём? Прояви твёрдость, в конце концов! Заставь их считаться с нашим мнением!
Нога чуть поехала, наступив в натёкшую с плаща лужицу. Макалаурэ дёрнулся, отшагивая, и обернулся:
– И как я должен их заставить, если с моим мнением мои же братья не считаются? Почему я должен бегать за каждым из вас и каждый раз напоминать, чтобы вы держали меня в курсе своих действий? Почему я по-прежнему все новости узнаю случайно?
– Просто скажи ему, что камень
Макалаурэ машинально кивнул и снова заходил по комнате. Последняя новость немного успокаивала, хотя и означала, что договориться со вторым домом, скорее всего, не получится. Зато, по крайней мере, братья ещё держат себя в руках. Он кивнул ещё раз, уже увереннее:
– Нолофинвэ уже уехал, примерно с таким ответом. Но я буду очень благодарен, если в дальнейшем я буду узнавать новости вовремя и не от второго дома.
– Конечно, - легко согласился Куруфинвэ.
– В этот раз я сорвался слишком быстро.
– Очень на это рассчитываю, - за неимением лучшего Макалаурэ решил принять это за извинение.
– Не буду тебя больше задерживать.
Куруфинвэ кивнул, снял с крючка плащ, разбрызгав воду дальше по полу, но надевать не стал, обернулся и сказал уверенно:
– Мы справимся.
Макалаурэ, уже было вернувшийся к столу, поднял взгляд и после паузы покачал головой:
– В последнее время я начинаю в этом сомневаться. Мы даже Нэльо спасти не можем.
– Нам нужно время на подготовку, да.
– Куруфинвэ поджал губы.
– Но мы справимся.
– Я очень на это надеюсь, - на этот раз искренне кивнул Макалаурэ.
– И, Курво, постарайся всё-таки их не провоцировать. Ты же понимаешь, что нам действительно совсем не нужна вражда с младшими домами.
Куруфинвэ склонил голову, изобразив нечто среднее между кивком и поклоном, и вышел. Окончательно решив, что никакого гранита родственнички не заслуживают. Разве что на надгробие.
В полутёмной комнате, которую они с Тьелпэ приспособили пока для жилья, горела одна лампа, освещая заваленный документами стол и сидящего за ним сына.
– Алар, - он поднял голову, откладывая грифель.
Куруфинвэ кивнул, кидая плащ на вешалку, и подошёл к сыну. Стол делали с тем расчётом, чтобы можно было работать вдвоём, да и большая часть работы делалась не здесь, а в кабинете, но они оба то и дело брали какие-то документы просмотреть перед сном, и на одном столе быстро стало тесно. Не говоря уж о том, что некоторые чертежи проще было уместить на полу, чем на столе, даже пустом.
Он спросил, подходя, как дела, и Тьелпэ принялся отчитываться, что накладок никаких не было, работа движется, кирпич вот привезли…
На листе бумаги перед ним оказался вовсе не чертёж, а рисунок: те же холмы над озером, та же крепость, но уже достроенная, с дорогой, ведущей к воротам, и рощами вместо строительного мусора.
– Так она у тебя долго не простоит, - сказал Куруфинвэ, подбирая грифель, чтобы поправить надвратную башню и объяснить заинтересовавшемуся сыну, почему строение неминуемо завалится внутрь крепости при таких пропорциях.
– Ясно, - кивнул Тьелпэ пару уточняющих вопросов спустя. – Я просто так рисовал, не считал ничего.