Взгляд с обочины 2. Хисиломэ
Шрифт:
Поспорив немного, они пошли всё-таки смотреть гнездо. Тинто по дороге гадал, где держать птенца. Обида Мириэт прошла после первого же ручья, и подходя к тому самому дереву она уже радостно спрашивала у всех сразу, что птички едят, как часто, и нужно ли им еду готовить. Отвечал ей преимущественно Тинто, заодно вспоминая всё, что знает про соек. Вспоминалось не так уж много.
Птичек, как оказалось, и самих с удовольствием едят. Гнездо на дереве было видно ясно, а отправленный наверх с разведкой Арессэ сообщил, что внутри остались только объедки от чьего-то неопрятного завтрака из четырёх менее
– Я хотя бы знаю, как за ним ухаживать. И я же сейчас с документами, в основном, работаю, так что могу присматривать одновременно.
– А тебе разрешат? – с сомнением переспросил Арессэ. – Вить гнездо из документов.
– Почему из документов? Можно шапку старую взять или ещё что-нибудь. И я аккуратно. Всё лучше, чем таскать по всему лагерю.
***
Весь следующий день Тьелпэ был на ногах. Хотя основные строительные работы уже почти все закончились, отделки оставалось ещё много – а возиться с ней приходилось чуть ли не больше, чем со строительством. То на участок принесли витражное стекло вместо обычного, то краска оказалась не того оттенка, то чей-то творческий порыв потребовал расписать мокрую штукатурку картинами во всю стену, и художник ругался теперь с резчиками по дереву, планировавшими закрыть часть этой стены узорными панелями. Координировать строительство было даже проще. Там как-то никто не считал, что творческие порывы не нужно согласовывать с руководством.
Впрочем, кое-где строительство продолжалось, так что и бумажная работа не вся сводилась к пересчёту материалов и площадей с Карнистиро на складах и мастерами на участках.
Когда он впервые за день зашёл в кабинет, там было подозрительно тихо. Так тихо, что сначала Тьелпэ подумал, что там никого нет, - а потом обнаружил Тинтаэле, спящего прямо за столом щекой на стопке документов. Рядом с ним на столе зачем-то лежала старая шапка с чем-то комковатым и непонятным внутри. Тряпки, что ли?
Тьелпэ подошёл ближе. Тряпки в шапке действительно были, но самый крупный комок оказался птенцом – маленьким, ни на какую ещё взрослую птицу непохожим, с лысыми крошечными крыльями. Тьелпэ осторожно тронул пальцем тёплую спинку – птенец мгновенно выпучил глаза, закопошился и требовательно запищал, вытягивая шею.
Тинтаэле встряхнулся в сел ровно, потирая глаза.
– Ты доделал чертёж? – спросил Тьелпэ, оборачиваясь.
– Чертёж? – Тинтаэле зевнул.
– А, да, почти. Осталось вот… Сейчас доделаю.
– Тебе там что-то непонятно?
– Нет, всё понятно… – Он поспешно зашуршал бумагами.
– Просто я вот… Её кормить надо часто.
– И поэтому ты поселил её на столе с документами?
– Да. Чтобы ходить недалеко. И тут теплее.
– Тут документы. Их нельзя пачкать.
– Я ничего не пачкаю.
Тьелпэ придирчиво обошёл стол и, выразительно глядя на Тинтаэле, остановился над дурно пахнущими кляксами с чёрным сгустком по центру каждой. Не пачкает он. Хорошо, хоть документы догадался убрать на другой край.
– Сейчас вытру, -
– Зачем тебе сойка?
– Низачем. – Тинтаэле вернулся с тряпкой и принялся вытирать стол.
– Я её потом выпущу.
Услышав его, птица снова завозилась и открыла рот, жёлтый и огромный по сравнению с остальной головой.
– А зачем поймал, если не нужна?
– Я не поймал, а нашёл. Точней, её Мириэт нашла. Она из гнезда выпала, лапку сломала, – объяснил Тинтаэле, взяв с полки укрытую полотенцем чашку и запуская в неё пальцы.
– Каша кончилась, - сообщил он, поднимая голову и вытирая пальцы об другой угол той же тряпки, которой вытирал стол.
– Побудешь тут, пока я сбегаю?
Тьелпэ только головой покачал.
– Иди.
– Ага, - обрадовался Тинтаэле.
– Я до кухни только.
– И сбежал с чашкой и грязной тряпкой, оставив Тьелпэ листать чертежи.
Нужный чертёж, который он ждал сегодня утром, был сделан только наполовину, и Тьелпэ с неудовольствием покосился на виновника такой задержки, снова пищавшего и неловко топорщившего крылышки в своей шапке. Еда должна была скоро прийти, а лечить соек Тьелпэ не умел, так что зарылся в документы, не обращая больше на писк внимания. А минут через десять вернулся Тинтаэле с кашей, куском варёного мяса, овощами и чистой тряпкой, и Тьелпэ встал, забирая с собой рассортированные стопки документов, готовое и неначатое.
– Когда чертёж будет готов?
– А когда нужно? – рассеянно отозвался Тинтаэле, выкладывая еду на стол под нетерпеливый ор птенца.
– Завтра?
– Нужно было сегодня.
– Извини. – Тинтаэле виновато обернулся.
– Я к вечеру сделаю. – Тьелпэ кивнул, поворачиваясь к выходу, и он торопливо продолжил оправдываться: - Просто её кормить нужно каждые три часа, и ещё у неё лапа сломана, а она всё встать порывается. Вообще, лучше было бы кузнечиков наловить, но мне некогда, а ребята тоже не успели ещё новых принести, так что приходится вот с кухни таскать… А она и плюётся ещё, не привыкла.
– Я понял.
Тьелпэ поудобней перехватил стопку, и Тинтаэле заметил, присмотревшись:
– А это я ещё не делал.
– Я вижу. – Он снова кивнул.
– Я кому-то другому поручу. Заканчивай чертёж и скажи мне, когда разберёшься с сойкой.
Пока Тинто думал, спорить ли, дверь уже закрылась, оставив его гадать, обиделся лорд или нет. Можно было бы подумать, что обиделся, но он же всегда такой…
Птенец продолжал орать – и Тинто решил разобраться с проблемами в порядке важности. И начать с кормёжки.
Через пару часов вернулся Тьелперинкваро. Посмотрел почти законченный чертёж, разложил на свободной половине стола свои документы и тоже сел работать, молча. Тинто виновато покосился раз, другой, потом спросил, ужинал ли он, и сообщил, что сейчас принесёт еды. Тьелперинкваро кивнул и сказал потом спасибо, когда он вернулся с бутербродами, но тем разговор и ограничился.
– Ну не мог же я её бросить просто так! – не выдержал Тинто полбутерброда спустя.
Тьелперинкваро опять кивнул, и он снова начал настороженно приглядываться. Обиделся-таки?