Взгляд Сатаны
Шрифт:
На кухне дело ведь всегда найдется...
Ромео брюзглый, лысый и в трико,
Лежит с газетой, в полупьяной дреме,
Дымится в пепельнице сморщенный «бычок»,
В стакане чай спитой с краями вровень,
А он к любви стремился...
Дурачок.
Я не хочу ломать ничьих мечтаний,
Мы щедры, отхватив от жизни куш.
Чем старше - тем страшнее расстоянья
И пустота замшелых серых душ.
Гимн
Первый восторг обладания плотью,
Руки дрожащие мальчика, стон
И упоенье, рожденное ночью,
Власть наслаждения, разума сон.
Пьяный восторг обладания первым,
Кровь на снегу, первый женщины плач.
Пальцы без кожи и тело - сплошь нервы.
Время работает - лечащий врач.
Я - атеист, но молюсь Магдалине,
Ты остаешься пределом мечты.
Губы и грудь, твое тело доныне
Счастье греховное - женщина, ты.
* * *
Рабыне Изауре, Марианне
и все их знакомым и
родственникам посвящается.
Кто-то с заплаканной рожею,
И нет конца спектаклю.
Вы бы, друзья, у нас пожили
Вы бы не так заплакали.
А в заводской столовой
Толстая Жануария
Кормила б похлебкой перловой
Бразильского пролетария.
А дон Альберто бухгалтером
Деньги чужие б подсчитывал,
Пил и ругался бы матерно,
И диссидентов почитывал.
А Марианна с Изаурой
Пахали б на швейной фабрике,
Тюки бы таскали парою
Не хуже, чем негры в Африке.
Народ бы не стаптывал боты,
У посольства не торчал бы за визою,
Бежали бы после работы
Толпами к телевизору.
Замерли все без движения,
И через раз сердца бьются.
Ждут: вот-вот продолжение...
"Бедные тоже смеются"...
* * *
Про негритенка Билли,
который не чистил зубы
и почему его за это не ругали.
У негритенка Билли,
Что родом из Бразилии,
Была мамаша Билли, И папа тоже Билли,
И все его любили, Купали и кормили,
И никогда не били.
Везет паршивцу Билли!
Не чистил зубы Билли
Ни пастой и ни в мыле,
Ни мелом и ни пылью,
И ни мамаша Билли,
И ни папаша Билли,
За это не лупили,
И даже не бранили,
Хоть чистоту любили.
Ведь зубы этот Билли
Имел не крокодильи,
Не волчьи, не горильи,
Не как у мамы Билли, Не как у папы Билли,
Не как в кино у Трилли,
Что в огненном плаще,
У
Что родом из Бразилии,
Их не было вообще.
* * *
УТРЕННИЙ МОНОЛОГ МУЖА
Милое мое очарованье,
Дуновенье свежее ветров,
Ты шедевр творенья мирозданья,
Запах нежной зелени лесов.
Брошу я к стопам твоим алмазы,
Все богатства, царства и миры,
Лишь бы слышать твой в немом экстазе
Голос, не отвергнувший дары.
Я и сам ковром персидским лягу
Под ноги невиданной красы,
И на голубом небесном флаге
Счастье взвесят звездные Весы.
Никогда тебя я не обижу
А тебе всегда и все прошу,
И в судьбе твоей, прекрасней книжных,
Места нет для злобы и кощунств.
Ты свои все тяготы отбросишь,
А взамен прошу я лишь безделку.
Дорогая, будет все как хочешь,
Дай мне... три рубля на опохмелку.
* * *
Бессонница
Кто там тихим голосом молится?
Кто хочет мне что-то сказать?
Бесстыжая баба-бессонница
Ложится со мною в кровать.
Меня обнимает неистово,
И в губы целует взасос,
А рядом ложится расхристанный
Лохматый и пьяный вопрос.
Он что-то спросил меня строго
Про жизнь и влепил оплеуху.
Свернулась у ног недотрога
По кличке мадам невезуха.
Щекочет меня невезение,
Мне ногти грызет на ногах,
Мычит под кроватью с похмелья
Его благородие страх.
И мне на подушку садится
Живым воплощением бреда,
Похожий на хищную птицу,
Ритмичный скрип койки соседа.
Мне тесно, дышу еле-еле...
Пришла еще совесть к утру.
И я, встав с проклятьем с постели,
Ложусь досыпать на полу.
* * *
Бред
Синий костел, обвалившийся месяц,
Прозелень рыжая, бывшая лесом,
Падшего ангела голые крылья,
Мраморный столб, захлебнувшийся в иле.
В этом пейзаже тону с головой,
Шарю во тьме плесневелой рукой,
Чую твою чешуйчатую кожу.
Скрипнула дверь. Это ты? Нет.
Кто же?
Пена усталости, зенки навыкате,
Череп мандибулю* кпереди выпятил,
Щелкнула звучно зубастая пасть.
Эх, с головой бы в нее - и пропасть.
Я просыпаюсь в холодном поту,
Как хорошо, что все было в бреду...
А наяву в небе лошадь парит,