Взлет и падение ДОДО

Стивенсон Нил Таун

– Как обидно, – сказала я. – Тем более если теория здравая.

– Никто не финансирует теории. Финансируют результаты, – сказал Ода. – Результаты не были надежно воспроизводимы. Ошибкой было использовать котов. Слишком легкая мишень для насмешек среди далеких от науки людей.

– Что, если мы дадим вам финансирование, чтобы создать аналогичную установку на основе новейших компьютеров? Установку размером с комнату? – спросил Тристан.

Ода улыбнулся осторожной улыбкой умудренного годами человека.

– Встанет проблема масштабирования. Требуемая вычислительная мощность растет как квадрат объема камеры.

Тристан быстро подсчитал в уме.

– Значит, как шестая степень размеров ящика. Ничего страшного. Пусть будет маленькая

комната. Об остальном позаботится закон Мура.

– Даже не упоминайте этого при Ребекке, иначе она погонит вас из дома секатором. Это был очень тягостный и унизительный период. Она не вынесет повторения.

– Все будет происходить под покровом секретности. «Клаксон» не узнает. Никто не узнает.

Ода задумался.

– А если Ребекка согласится? – спросила я.

Ода пожал плечами:

– Это был мой любимый проект, и, конечно, мне хочется увидеть его работающим. И я вообще склонен говорить «да». Но я хотел бы знать, зачем вы этим занимаетесь.

– Я расскажу вам все, как только вы подпишете соглашение о неразглашении, – ответил Тристан.

Ода чуть заметно улыбнулся про себя, затем вновь перенес внимание на Тристана:

– Тогда вам придется попросить Бекку, чтобы она тоже подписала. Я не буду ничего от нее скрывать.

– Стоукс, иди наверх и займись этим, – сказал Тристан, не глядя в мою сторону. – Нам с профессором надо поговорить о деле.

Из дневника Ребекки Ист-Ода

6 марта

Температура около 43^о по Фаренгейту, погода ясная и сухая, ветер слабый западный. Барометр стоит.

Галантусы цветут. Крокусы скоро распустятся, буддлею обрезала, морозник взошел. Ведьмин орех цветет, у сирени набухли бутоны. Посеяла первую рассаду базилика, перцев и помидоров (под лампами) и срезала последнюю кудрявую капусту. Выкопала пастернак – после холодной зимы он слаще.

Сегодня было странное происшествие. К Фрэнку пришли двое – Тристан и Мелисанда. Они откуда-то узнали про его старую патентную заявку на ОДЕК, о которой я предпочла бы забыть раз и навсегда. Они заявились без предупреждения сегодня днем. Он явно военный, напористый, как лабрадор (мне особенно вспомнился тот, которого дядя Виктор натаскивал на уток). Она помягче, сдержаннее, более вежлива.

Фрэнк принял их в парадной столовой, где у него теперь кабинет. (Мелисанда восхитилась, что хотя люстру переделали под электричество еще сто лет назад, а до этого переделывали под газ, ее по-прежнему можно опустить на системе блоков, как в те времена, когда в ней зажигали свечи. Тристан не восхитился, поскольку люстра – не та утка, на которую он охотится.)

Они сказали, что вроде бы знают, отчего не работал ОДЕК, сделанный для ДАРПА, и как это исправить – то есть с помощью Фрэнка могут и впрямь построить ОДЕК, который успешно подавит коллапс волновой функции. Трудно сказать, какие чувства это у меня вызвало; я прекрасно помню, сколько крови попортил нам предыдущий виток этой истории. Фрэнк сказал, что им придется убедить меня. Это поручили Мелисанде. По тому, как она подошла ко мне в кухне, я поняла: на успех она не рассчитывает. Она ошиблась.

Я поддержу Фрэнка в любом его деле, в любом решении. Коли он сразу им не отказал, значит, ему хочется утвердить свою правоту после стольких лет шельмования. Лучше бы ему этого не хотелось. Но он хочет. И я его понимаю. Короче говоря, мы подписали соглашение о неразглашении и все вместе сели пить чай.

Дальше началось самое странное.

Они рассказали нечто настолько нелепое, что мне трудно об этом писать, не качая головой. Они утверждают, что ОДЕК интересует их не в оборонном качестве, а потому что, по их убеждению, с его помощью можно творить – рука отказывается выводить это слово – магию. И не в переносном смысле, а в самом прямом. Колдовство. Они совершенно искренне в это верят. Мелисанда в доказательство цитировала какие-то старинные документы, которые недавно перевела. Тристан привел физическое обоснование, и, должна признать, оно прозвучало довольно правдоподобно: квантовая механика. Но ведь это только общие слова.

Однако

Тристан надавил на главный рычаг – умственный склад Фрэнка. Он сказал, не важно, верим ли мы в магию; мы согласимся ради самой науки. Все равно что поманил кота валерьянкой. Конечно, Фрэнк пообещал помогать, чем только сможет.

Они объяснили, почему магия в наши дни невозможна, и добавили, что, если даже она станет возможной (благодаря ОДЕКу), для нее потребуются особые люди («ведьмы»), способные «колдовать». Я, естественно, спросила, кто им будет «колдовать». Первый раз я увидела, как они растерялись: главный и самый очевидный вопрос им в голову не приходил.

Не знаю, кто они и откуда, но на этот раз явно не из МТИ. Упаси Господь в МТИ заподозрят, что Фрэнк занялся такими глупостями.

Диахроника

день 221 (продолжение; начало марта, 1 год)

В которой мы разделяемся, чтобы достичь цели

Ребекка Ист-Ода подала чай как настоящая новоанглийская дама: не пакетики в кружках, а листовой, заваренный в фарфоровом чайнике, чашки с блюдцами, карамельный сахар на палочках и фарфоровый молочник – все на плетеном подносе. Еще она принесла тарелку с печеньем, которую я сразу придвинула на свою сторону стола, чтобы Тристан не заглотил все одним махом.

Невероятно щедрый для новоанглийского марта вечерний свет струился в окна с частым переплетом, дробясь на хрустальных подвесках громоздкой старинной люстры и отбрасывая на стены сотни крошечных радуг.

– Значит, у нас есть то место. Не очень далеко отсюда, – сказал Тристан, машинально оглядывая стол в поисках сладкого.

– Еще чаю? – спросила Ребекка. (Тристан, разумеется, выглохтал чашку одним глотком). Ребекка протянула руку за его чашкой и блюдцем.

Он отдал их и поблагодарил кивком, но тут же вновь принялся обсуждать с Фрэнком Одой схемы и усилители.

– Он как любит? – спросила меня Ребекка.

Как будто я должна это знать!

– Судя по его пищевым предпочтениям, с молоком и сахаром, – ответила я.

– Ладно, – проговорил Тристан, уставясь невидящим взглядом в стену. – Надо построить ОДЕК для человека. Получается четырехчастная стратегия. – (Я и не подозревала, что у него хотя бы трехчастная есть.) Он поднял палец. – Во-первых, кардинальная перестройка здания.

– Погоди! – сказала я. – Здание же не принадлежит ДОДО?

– Что такое ДОДО? – спросила Ребекка.

– Добровольное общество дьявольского обскурантизма, – предположила я.

Тристан так и сидел, застыв на полуслове с поднятым пальцем, словно видео, когда нажмешь кнопку «пауза» – терпеливо ждал, пока я договорю, и жевал печенюшку, которую как-то стянул с моей стороны стола.

– И вообще, ты же не можешь перестроить чужое здание? – продолжала я.

– Мы его купим, – объявил Тристан и поднял второй палец. – Во-вторых, спроектировать ОДЕК для человека. В-третьих, собрать его. В-четвертых, найти кого-нибудь, кто сможет колдовать.

Он оглядел нас и продолжил:

– По удачному совпадению, нас как раз четверо. Профессор, вы занимаетесь проектированием, потом руководите сборкой. Мое начальство пришлет нам кого-нибудь из Вашингтона, я и Стоукс будем на подхвате. Стоукс, ты ведь умеешь держать в руках шуруповерт?

Вопрос был почти риторический – Тристан даже не глянул в мою сторону.

Ода кивнул. Его лицо было спокойным, но светилось от счастья. Я видела, что он перебарывает желание покоситься на жену. Ее лицо тоже было спокойным, но от счастья не светилось.

– Нам потребуются специалисты по криогенике.

– НАСА, – беспечно объявил Тристан. – Им все равно делать нечего. Затем приобрести и установить железо. Вычислительную мощность нам обеспечат дешевые серийные компьютеры, что посложнее – закажем в Лос-Аламосе. Ведьмы на тебе, Стоукс. Походи по эзотерикам. Студии йоги, все такое. У тебя как раз вид подходящий.

– Это еще как? – спросила я.

– Аспирантка. Категория, наиболее склонная к магическому мышлению.

– Тристан. На дворе двадцать первый век. Я буду искать ведьм в Интернете.