Взлет
Шрифт:
И сейчас я собирался записывать в реестр Братства изрядное такое количество мужиков. Обходя эту паству и окуривая их дымами, исходящими из раскочегаренного Ефремом кадила, я спрашивал Люта о состоянии дел тут, в Протолче. Я еще не принял окончательное решение, сколько именно человек нужно принять в Братство, а сколько в послушники, чтобы бродники в ближайшее время не изменили своему желанию встать на правильный путь.
— Да ниспошлёт на тебя Господь наш благодать. Будь верен церкви христианской и придет спасение, — говорил я, обращаясь, словно к каждому индивидуально, но охватывая
— Тут, на острове, чуть менее шести сотен воинов и три сотни иных, кого в строители определили, в рыбаки. Все хотят в Братство, — говорил Лют, уличая секунду между тем, как я обращался к людям, размахивая кадилом.
— Всех принимать не стану, ты знаешь правила, — сказал я, а после вновь обратился к людям. — Стойко стойте за Русскую Землю, в ней благодать Божья!
— Я же согласился со всеми твоими требованиями! — раздосадовано сказал Лют.
Я остановился, посмотрел с раздражением на главного в этих местах бродника.
— Я сейчас закончу и скажу тебе все, что думаю о честности твоей, — прошипел я. — Было нечто, что ты захотел спрятать, а я увидел.
— Людям сказать нужно, что их принимают, или нет, — проявлял настойчивость Лют, делая вид, что мои слова про его лживость не заслуживают внимания.
Но глаза бродника говорили обратное. Есть ему что скрывать.
Я поднял правую руку, привлекая к себе внимание, после обернулся и увидел, что Ефрем находится рядом и держиз заа уздцы Наполеона, нового фаворита среди коней моей конюшни. Лихо, не без позерства, я оттолкнулся от земли и запрыгнул в седло.
— Знаю я, люди православные, что пути, почему вы тут оказались, у всех разные. Не всегда они достойные. Желаете ли вы господня прощения? — кричал я.
— Воевода, прими! — Ефрем протянул мне рупор.
Я кивнул ему, а за предусмотрительность похвалю позже. Простое и незатейливое устройство, вылитое из меди, сейчас сильно бы облегчило общение, несмотря на то, что держать в одной руке устройство было тяжело. Но в правой руке теперь у меня был огромный серебряный крест.
— Есть дорога, по которой вы можете пойти и принять прощение через службу. Латиняне свои самые подлые грехи пробуют смыть реками крови иноверцев в Палестинах. Я же говорю вам иное, в нашем доме, на Руси, пока еще хватает сложностей и кривды, боритесь с ней и найдете очищение своей души. Прощение от Господа будет лишь тому, кто с честью боронит родную землю… — меня понесло.
И ведь некому забрать «микрофон». Нет рядом и тех людей, которые могли бы не потребовать, но поспросить закончить проповедь и заняться делами насущными. Будущая императрице пока не сошла на берег, Дмитр, вроде бы тоже. Еще я мог бы византийца послушать, но, похоже он сам решил послушать меня.
Звук из медного рупора предавал моему голосу флер таинственности, может и мистицизма. Появились еще несколько человек, которые плюхнулись в экстазе не колени и неистово начали креститься.
А я говорил те вещи, которые считаю правильными, которые, отчего-то мало кто говорит. В единстве сила, все силы Руси и всего православия должны быть в союзе между собой, тогда можно противостоять всем угрозам. Никакой монгол не пройдет!
Это я позже осознал: меня немного занесло
От автора: Я использовал заклинание, чтобы переродиться. А меня опять хотят убить! Так еще и на руке браслет, сдерживающий мои силы. Так… стоп? Это что, не мой мир?
Глава 20
Это какой-то наркотик — чувствовать свою власть и уметь управлять толпой, сознанием сотен суровых мужиков. Я знал, что если прикажу убить всех, то эти мужчины рванут исполнять приказ. Наверное, часть крестоносцев срывается с насиженных мест, устремляется в такие далекие места, как Иерусалим, ведомые именно подобными чувствами. Католические священникинаговорят проповедей, зажгут огонь в сердцах верующих воинов, а те и рады стараться. И грехи, оказывается всеотпустят, потому можно вовсю бесчинствовать во время похода, и богатства можно раздобыть, ну и, крест нести исламским нечестивцам, которые в это времени, куда как цивилизованнее европейцев.
Что мощнее: сила слова, или оружие? Кто будет ставить вопрос именно таким образом, окажется в корне неправым. Оружие разит там, где громко звучит Слово. И там, где Слова нет, лишь на силе оружия не устоять. Так что идеология должна быть. Манипуляция человеческим сознанием и чувствами, должны быть, если только ставить великие, а не местечковые, цели. Для больших задач нужно общество, для мелких, достаточно индивидуализма.
У меня большие задачи, что уже вытекает из того, что я сказал. И часть их этих задач прозвучали сегодня на проповеди, ненужное, что хотелось бы до поры держать в тайне, озвучил.
— Бодричи и лужичи, что живут на северо-западе, они родственны нам, нужно было дать им возможность принять Христа по Восточному, правильному, обряду… — именно эти слова я и посчитал несколько неправильными, политически невыверенными.
Если что-то и срастётся в том регионе, получится помочь славянам, пусть они пока еще не братья во Христе, то считаю это более чем благим для всей Руси. Остановить немца не у «Москвы и Сталинграда», которыми условно станут Псков, Полоцк и Новгород, когда крестоносцы перейдут в наступление на Русь, нужно бить врага на чужой территории и пока вечный соперник не стал строить высокие стены в своих крепостях. До основания риги еще полвека, и она не нужна нам. Вернее, нужна, но этот город Ригой я не назову.
По крайней мере, если и не участвовать напрямую в том конфликте, как бы мне этого не хотелось, можно провернуть очень интересную интригу идеологического, религиозного направления. Создать предпосылки для того самого Слова, о котором я только что говорил. Не имея возможности для войны, мы изобличим… нацизм… точнее, истинную личину крестоносного движения.
Я послал Арона с его зятем Лисом, в сопровождении двух сотен воинов, с небольшим обозом, вначале в Полоцк, а после, под охраной еще и князя полоцкого, они отправятся на границу земель венедов.