Взлетная полоса
Шрифт:
– - Ничего удивительного: в отпуск ушел, -- заметил Владимир.
– - Не в том дело. И в прошлом и в позапрошлом году в отпуске я бывал, а такого раскрепощения, другого определения и не подберешь, даю тебе слово, и не наступало. Я только сейчас понял, в каком напряжении прожил последние годы. Впрочем, пожалуй, даже не прожил, находился. Хочешь верь, хочешь нет: я раньше, когда, бывало, в Москву приезжал, за месяц больше успевал всего посмотреть и всюду побывать, чем за все это время, которое работаю в КБ. Ты вспомни, где меня по телефону находил: работа -- дом, дом -- работа. Суббота и воскресенье самые лучшие дни, чтобы
– - А об учебе разве не будешь думать?
– - Учеба -- совсем другое.
– - Ерунда. От себя не уйдешь. Твоя голова всегда будет занята мыслями.
– - А я тебе говорю, такой потогонки, такого спринтерского бега с барьерами не будет!
– - твердо сказал Сергей.
– - Да и откуда им взяться? Тема мне ясна: теоретически обосную то, что уже создано в чертежах. Три года для этого куда как предостаточно.
– - Времени, Сережа, ни у кого нет. Жизнь такая сумасшедшая, -задумчиво проговорил Владимир.
– - Но поверь мне, я ведь тебя знаю как облупленного. Лежать на тахте и смотреть телевизор ты все равно не станешь.
– - Почему это?
– - даже удивился Сергей.
– - А потому, что, если у тебя появится хоть немного свободного времени, ты будешь изучать второй язык! Или, дьявол тебя знает, еще что-нибудь!
– - Язык не исключается, -- согласился Сергей.
– - Ну вот!
– - Но я буду делать то, что угодно моей душе, -- уточнил Сергей.
– - Да я два года собирался серьезно заняться эпохой Возрождения, чтобы составить для себя какое-то законченное о ней представление, но даже по Музею изобразительного искусства не мог побродить вдоволь. Был вместо этого раза два по часу, и точка! А ведь надо же обогащаться, Володя. Непременно обогащать себя, иначе превратишься в гаечный ключ! Знаешь, кто в этом отношении у нас ведет себя всех разумней? Юля!
– - Ну, с ней я тебя равнять не собираюсь, -- заметил Владимир.
– - А почему? Специалист она очень хороший, серьезный. А что касается общей эрудиции, общего кругозора -- она спокойно даст сто очков вперед любому из нас.
– - Да ты не забывай, у нее жизнь совершенно другая! Она себе может позволить все! И всегда наверняка позволяла.
– - Вот и мне представилась возможность немного мою жизнь изменить. Я сначала не понял этого, даже обиделся. А потом разобрался и сказал: пусть так и будет!
– - закончил разговор Сергей.
Но Владимир не удовлетворился таким объяснением. А может, просто не захотел его принимать и поэтому заговорил вдруг снова.
– - А по-моему, ничего ты не понял.
– - Это почему же?
– - удивился Сергей.
– - Как же ты можешь так легко отказаться от своего "Фотона"? Он же до конца твой? Сколько он тебе стоил сил?
– - Я не отказывался.
– - Прекратить работу -- все равно что отказаться.
– - Не я прекратил.
– - Да. Но ты этому обрадовался.
– - А что бы ты сделал на моем месте?
– - запальчиво спросил Сергей.
– - Не знаю.
& Глава 22
Юля не очень удивилась, не увидев в понедельник утром Сергея в КБ. Он вполне мог вернуться в группу. Но ей не терпелось узнать, чем закончился его разговор с отцом, как тот отнесся к предложению Сергея о новом объективе, и она позвонила в Есино.
К аппарату подошел Остап. Он выслушал Юлю и вздохнул:
– - Ты, мать, как с луны свалилась.
– - Почему?
– - удивилась Юля.
– - Так он же у нас больше не работает.
– - А где же он работает?
– - совсем опешила Юля.
– - Тебе лучше знать. Ты там к начальству ближе:
– - Ничего не понимаю, -- растерялась Юля.
– - Или это у тебя юмор сегодня такой?
– - Нет, мать. На сей раз не до шуток, -- сказал Остап и повесил трубку.
Юля поняла: произошло совершенно непредвиденное. Она предупреждала Кольцова, что отец может встретить его предложение в штыки, ибо оно, вопреки всякому здравому смыслу, может ему не понравиться только за то, что никогда и ни с кем не было согласовано. Этого можно было ожидать вполне. Но такого бесцеремонного обращения с Сергеем она даже представить себе не могла. От возмущения у нее даже румянец выступил на щеках, что бывало очень и очень редко. Два дня, субботу и воскресенье, она провела с отцом и Игорем. Но никто из них и полусловом не обмолвился о случившемся, хотя о делах КБ они затевали разговор постоянно. Выходит, они умышленно замалчивали эту тему? Ситуация выглядела более чем странно:
Юля сунула в сейф чертежи, заперла его и зашла в приемную, к Ирине. Зашла и безо всяких обиняков передала ей свой разговор с Остапом.
Ирина в ответ тоже задала ей вопрос:
– - Ты действительно ничего не знаешь?
– - Клянусь, ничего!
– - заверила Юля.
– - У меня такое впечатление, что вокруг меня настоящий заговор.
Тогда Ирина рассказала ей все, что знала сама. Юля слушала ее, не проронив ни слова.
– - Я тоже решила уйти из КБ, -- объявила в самый последний момент Ирина.
– - Вот те на! А ты-то чего ради?
– - не уставала удивляться Юля.
– - Я люблю его. И без него мне тут нечего делать, -- сказала Ирина.
Юле показалось, что ее окатили ушатом холодной воды. И еще ей показалось, что сегодня все сговорились свести ее с ума и несли какую-то чушь, ибо иначе, как чушью, нельзя было назвать все, о чем говорили.
– - Я хочу и буду там, где будет он, -- сказала Ирина.
Но этого Юля уже не слышала. "Я люблю его, -- машинально повторила она слова Ирины.
– - Она любит его. О, господи:"
– - К сожалению, я не знаю, куда его откомандируют, -- сказала Ирина.
– - Узнаем, -- коротко ответила Юля и направилась к Боровикову.
Она не думала о том, как истолкует ее любопытство кадровик. Ей стало вдруг это совершенно безразлично. Но она подумала, что на ее прямой вопрос он может и не ответить. И, войдя к нему в комнату, зажатую между АХО и экспедицией, повела разговор несколько окольно.
– - Вы, без сомнения, Николай Гаврилович, в курсе дела, кого пошлют в Есино вместо Кольцова?
– - почти утвердительно спросила она, протягивая Боровикову руку.