Взмах ножа (сборник)
Шрифт:
— Сержант, — начала Хиггинс.
— Прошу прощения, — перебил ее Флинн. — Сначала несколько вопросов хотел бы задать я. Если не возражаете.
Леонора Хиггинс с трудом сдерживала раздражение. Она была уверена, что никто не помешает ей высказать свои претензии к подчиненным Флинна. Кроме того, ее поразило еще одно обстоятельство. Мудроу был слишком спокоен. Она думала, что перед ней предстанет опустившийся алкоголик, а напротив сидел уверенный в себе, готовый действовать детектив:
— Благодарю вас, — продолжал Флинн. — Сержант Мудроу, я думаю, вы помните историю со взрывом, который случился
— Конечно, помню. Он вошел в историю района.
— Очень хорошо. — Флинн словно подбадривал, будто говорил: «Мы же коллеги, правильно?» — Вы готовы в связи с этим произвести необходимые аресты?
Мудроу в ответ изобразил взгляд, означающий: «Да вы что, с ума сошли?»
— Вы же сами сняли меня с этого дела. По крайней мере, я так понял.
Эпштейн поспешил вмешаться:
— Инспектор Флинн вам лично никаких приказов не отдает. Это моя прерогатива.
— Простите, капитан.
— Минутку. — Флинн, багровея, помахал рукой. — Значит ли это, что вам не удалось продвинуться в расследовании этого дела?
Мудроу посмотрел Флинну прямо в глаза.
— Честно говоря, инспектор, я даже не вспомнил о нем с того самого дня, как мы виделись последний раз. А на уровне слухов — все то же. Какой-то грек по кличке Зорба, видимо, сам все проделал и затем исчез.
— Так, — продолжал Флинн, стараясь предвосхитить все вопросы Хиггинс. — А как, по вашему мнению, к этому греку попала граната советского производства?
— Вот уж этого я и не знаю. Скорее всего, не мое это дело, но у меня есть приятель в Бронксе, так вот он мне рассказал, как в одном рейде с фэбээровцами они изъяли десять автоматов «АК-47», которые один торгаш пытался сбыть уличной банде. Насколько я понимаю, «АК-47» — советского производства? Это «Калашников»?
Хиггинс не смогла сдержаться и перебила:
— Торгаш давно у нас на учете, и нельзя сказать, чтоб это был никому не известный грек.
— Бога ради, — взмолился Мудроу. — Я просто привожу пример. Может, все было совсем не так. Я видел вас всего два раза, и оба раза вы мне доказывали мою никчемность. Я начинаю чувствовать себя младенцем.
— А не хватит ли играть в игры?
Леонора теряла терпение. Ей не хотелось сюда ехать, но Бредли настоял, чтобы она занялась этим делом самостоятельно. Конечно, она все яснее понимала, что шеф все более отдаляется от нее. Леонора рассчитывала, что они будут партнерами на равных, но теперь стало очевидно, что Бредли поручают самые ответственные дела, а ее держат подальше от репортеров с микрофонами и камерами.
— Я бы попросил, — сказал Флинн.
Хиггинс посмотрела ему прямо в глаза.
— Я не знаю, доверяете ли вы этому воплощению невинности, которую сержант изображает каждый раз во время встреч с руководством, но я на такие штучки не покупаюсь. Мне бы хотелось, чтобы однажды он сыграл в открытую.
Эпштейн вскипел:
— Вы не можете обвинять сержанта в нарушении долга на основании какой-то особой женской интуиции Это черт знает что.
— Капитан, — шикнул на него Флинн, — я не потерплю подобных выражений. Немедленно успокойтесь.
Мудроу сидел с невозмутимым видом, но, перехватив взгляд Леоноры, зачем-то подмигнул ей. В
— Сержант, — сказала она. — Если я правильно понимаю, вам нечего добавить к тому, что вы нам уже рассказали?
— Совершенно верно, — ответил Мудроу.
— А допускаете ли вы, что можете найти этого грека?
Мудроу пожал плечами.
— Кто знает…
— А допускаете ли вы, что этот грек связан с «Красной армией»?
— И это возможно. Почему не допустить? Но боюсь, что об этом рано говорить.
— Рано не рано, — продолжала Леонора, — пусть это будет один шанс из десяти тысяч, что убийца Рональда Чедвика связан с «Американской красной армией», мы все равно не имеем права упускать его. Верно? — Никто не ответил ей, и она решила атаковать: — Я хочу, чтобы сержант Мудроу временно поступил в мое распоряжение. Пусть он работает только над делом Чедвика. И отчитывается непосредственно передо мной. Мы сейчас разрабатываем дюжину версий. Эта будет тринадцатой. Когда стоишь перед такой угрозой, нельзя упускать ни один шанс, даже самый невероятный.
Эпштейн, как всегда, встал на сторону друга.
— Но он нужен мне здесь. На нем полдюжины дел. На своей территории он знает всех и вся.
— Не будем спешить, капитан, — сказал Флинн. Он обернулся к Хиггинс. — Насколько я понял, вы хотите, чтобы сержант провел независимое расследование. От него требуется, чтобы раз в неделю он представлял отчет о проделанной работе.
— Два раза в неделю, — ответила Леонора. — В письменной форме.
— Сержант, — обратился Флинн к Мудроу, — если я с чем-то и согласен, так это с тем, что лучшей кандидатуры для поимки убийц Рональда Чедвика нам не найти. Связаны они с террористами или нет, в данный момент не важно. Не сомневаюсь, их арест найдет самый благожелательный отклик у жителей Нью-Йорка.
В кабинете повисла тишина, все размышляли над предложением Флинна. Первым заговорил Мудроу. Говорил он спокойным, ровным тоном:
— Никак не могу заняться этим делом, инспектор. Хотя бы потому, что в данный момент я в отпуске.
Флинн почти подпрыгнул в кресле и обернулся к Эпштейну.
— Почему вы не предупредили нас, капитан?
— Он не знал, — объявил Мудроу. — В отпуске я с сегодняшнего дня.
— И надолго? — поинтересовалась Хиггинс. Это было так похоже на Мудроу, и она все поняла. Поняла и с трудом сдержала улыбку.
— Я давно не был в отпуске и не могу пока сказать ничего определенного.
Эпштейн нажал кнопку на коммутаторе и связался с оператором службы социального страхования.
— Да, — послышалось сквозь шумы.
— Когда сержант Мудроу последний раз был в отпуске?
— Номер свидетельства о социальном страховании.
Мудроу назвал, и все ждали ответа оператора.
— Господи, да этот парень не брал отпуск с 1972 года, представляете?
Вместо ответа Эпштейн отключил связь.