Взорвать Манхэттен
Шрифт:
Разрушение России - в саморазрушении нас самих.
Хоть начинай все снова, с варягов.
«Всемирное правительство?
– подумалось с усмешкой.
– А что, неглупая мысль».
ЖУКОВ
Звонок раздался под утро. Казенный голос с металлическим акцентом справился, имеет ли он честь общения с господином Жуковым, и где тому удобно встретиться по взаимно интересующей стороны теме. Юра ответил, что ему все равно. Ему и в самом деле было все равно, где произойдет встреча, другой вопрос, - чем таковая
Свидание назначили в небольшом ресторане в центре Москвы.
За столиком сидели двое: седовласый старик со злыми прозрачными глазами и изборожденным морщинами лицом и - человек лет сорока в официальном костюме с внешностью, не отмеченной ни одной запоминающейся чертой.
Странно, но едва Юра появился на входе, невзрачный человек тут же помахал ему рукой, призывая к столу.
– Чай, кофе, пиво?
– произнес он, и Жуков, услышав его голос, понял, что переговоры по телефону с ним вел именно этот субъект.
От угощения Юра вежливо отказался: чего доброго, еще отравят…
– Он не говорит по-русски, - произнес человек, кивнув на старика, тяжелым взглядом изучавшего Жукова, стеснительно мнущегося на стуле напротив.
– Я буду переводить.
– Диски у вас?
– кратко спросил старик. От него ощутимо веяло взвешенной, неотвратимой угрозой. Он напоминал палача в пенсионном возрасте, заржавленный кинжал в кровавой коросте, способный, однако, в любой момент быть пущенным в дело.
– Все, кроме одного, - торопливо произнес Юра.
– Один я повредил и выбросил.
– Каким образом повредили и зачем выбросили?
– Я уронил его на электроплиту.
Брови у старика недоуменно поползли вверх, губы недобро поджались, но от дальнейшего развития темы он воздержался, недоверчиво удовлетворившись ответом.
– Я совершил большую ошибку, - сказал Юра, - но готов исправить ее. Я верну все, но мне нужна американская виза. Я хочу возвратиться обратно.
– Здесь так все плохо?
– спросил старик.
– Чувствую себя отрезанным ломтем, - признался Жуков. Затем, помедлив, добавил: – Еще одна страна, в которой я не нужен.
На сей раз в глазах старика мелькнуло брезгливое понимание.
– Так где остальные диски?
– Мне хотелось бы сначала оговорить вопрос с визой.
– В целях вашей же безопасности, - вступил переводчик, видимо, посвященный в проблему, - лучше, если вы покинете вашу родину с нашим паспортом.
– Он полез во внутренний карман пиджака и вытащил из него зеленую корочку с тиснением гордого золотого орла с пучком тринадцати стрел и веткой акации в когтистых лапах. Акация, священное дерево мудрости и знания, символизировала масонское просвещение над миром, стрелы предназначались отвергавшим данное просвещение. Этих тонкостей Юра не ведал. Знаки иудейской каббалы, украшавшие документ, его не интересовали. Зато сам документ - весьма.
Ногтем старик подтолкнул паспорт к Жукову.
Тот, робея, раскрыл его.
Стены ресторана поплыли перед глазами, перехватило дыхание. С фотографии на него смотрело
«Во, работают»… - выстрелило в мозгу Юры.
Однако рассмотрение фамилии и имени, проставленных в паспорте, несколько озадачило его: «Джордж Колорадский». Что за ерунда? Затем промелькнуло: «Юрий - Джордж». «Жуков - Колорадский»… Над паспортом, видимо, потрудились неведомые остряки.
– Так где же диски?
– повторил зловещий дедок.
Юра набросал на бумаге схему расположения бордюрного камня, под которым таилось достояние сильных мира сего.
– Вы понимаете, что сейчас мы даем вам последний шанс?
– равнодушно произнес собеседник.
– Еще как понимаю!
– И этот паспорт не более - чем ваш обратный билет туда, где никто никаких обманов не потерпит. Вы когда-нибудь были в тюрьме?
– Нет…
– Тогда вам предоставляется возможность значительным образом расширить свой кругозор. Кстати, а почему вы не спрашиваете, как поживают ваши друзья? Марк и Виктор?
– А они поживают?
– обнаружил в себе чувство юмора Жуков.
Лиловые старческие губы тронула кривая улыбка. С такой улыбкой всаживает нож маньяк под дых трепещущей жертве.
– Они добросовестно работают на благо нашей страны.
– Я могу идти?
– Жуков привстал со стула.
– Конечно, но только вы забыли вернуть наши деньги.
Жуков отлучился в туалет, снял с себя нательный пояс с валютой. Наугад выдернул из одной пачки ворох купюр, убрал их в карман. Сожалений от расставания с деньгами он не испытывал, наоборот, ощущал необыкновенное, окрыляющее облегчение. Вернувшись, положил пояс на пустой стул рядом с переводчиком, сказал:
– Я кое-что потратил, а кое-что взял на расходы. Проживание, билет, такси… Но я обязательно верну…
Старик посмотрел на Жукова, как на насекомое, соответствующее его фамилии и убрал пояс в портфель. Затем произнес:
– Я в этом сомневаюсь гораздо меньше, чем вы.
В этот же день, без огрехов и проволочек пройдя таможню и пограничный дозор, Джордж Колорадский вылетел в США. В аэропорту Кеннеди, выстояв очередь, петлями тянувшуюся вдоль обшитых темно-вишневым бархатом канатов, положил на стойку паспорт, обмирая от страха. Однако ничего не случилось: иммиграционный чиновник сверился с компьютером и вернул документ.
– Добро пожаловать домой…
Катя к выходу тележку с вещами, Жуков, жадно раздувая ноздри, вдыхал запах родного Нью-Йорка. Страшный московский сон остался позади, сгинув в невозвратное, как он надеялся, прошлое.
– Смотри-ка, его, вроде, качает от счастья, - донесся знакомый голос.
Юра вздрогнул. Перед ним стоял Виктор, чуть поодаль - Марк.
– Вы откуда?
– произнес он, справляясь с оторопью.
– Приказано встретить ваше высочество.
– Кем приказано?
– Задаешь много вопросов. Давай сюда паспорт, он - собственность правительства США. Как мы тебе в ксиве погоняло устроили? В цвет? А, мистер колорадский жучара?