Взрослеем с подростком. Воспитание родителей

Бурмистрова Екатерина Алексеевна

И им сложно не то что справиться со своим текущим состоянием, но даже увидеть, оценить его. Как в «Алисе в Стране чудес»: «Я превращаюсь…» – «А в кого превращаешься?»

Процессы сложные. И нелегко провести аналогию с собой в этом возрасте, потому что мир и все вокруг меняются. Но все равно одна из основных рекомендаций для родителей – попробуйте вспомнить себя подростком. Вспомнить с внешней стороны, что вы делали, т. е. что делал тот подросток, которым вы были, и попробовать, может быть, вернуться к кусочкам опыта. Трудность в том, что подростковый возраст неоднородный. Это длинный период жизни – несколько лет. И если воспоминания позднего подросткового возраста – 14, 15, 16 лет – уже доступны, то воспоминания острого периода – гормонально острого – 11, 12, 13 лет, как правило, не представлены или фрагментарны.

Тем

не менее, если ваши дети входят в подростковый возраст, прежде всего пора начинать вспоминать собственный опыт этого периода. Поговорите с кем-нибудь, кто вас помнит в том состоянии: с родственниками, с кем-то из друзей, с братьями-сестрами; вы узнаете много нового, неожиданного и лучше станете понимать, что происходит с вашим ребенком.

Собеседник: Часто подростки грубо отвечают и никакого почитания к родителям уже не испытывают. Людям (особенно православным) приходится непросто, когда ребенок кричит, перечит, не слушает; когда его «несет». Что делать? Стоит ли обрывать подростка? Стоит ли продолжать с ним беседу, когда он не готов к этому?

Екатерина: Это называется на психологическом языке потеря эмоционального контроля.

Повторю, первое, что я рекомендую, – это вспоминать себя и собирать воспоминания о себе, о том, когда вы были подростком, а базовое (ноль, нулевой уровень) – понимать, вы сами сейчас в спокойном состоянии, адекватны или уже совсем не спокойны, и ваши эмоции тоже кипят. Подростковый возраст ребенка – это испытание на эмоциональную крепость родителей. Ребенку положено быть эмоционально нестабильным, особенно если созревание происходит быстро. У него такие гормональные скачки, что мало не покажется никому. Если взрослому человеку вколоть те гормоны, которые гуляют в крови у ребенка, спокойствия не будет никакого. И поэтому должен быть кто-то, кто его уравновешивает. Если ребенка «несет», правильная реакция родителей, т. е. которая не усугубит, не будет эскалировать ситуацию, – это прежде всего сохранять спокойствие. Если вы заразились эмоцией подростка, если вы «поймали» эту эмоциональную волну и ею захвачены, скорее всего, эмоциональная реакция не будет правильной, и ситуация будет повторяться, и с каждым разом сильнее и сильнее.

Иногда в семьях, где есть подростки, доходит до страшной истерии. Ребенок кричит или как-то провоцирует – у него вызывающее эмоциональное поведение. И родители, вместо того чтобы отвечать, сохраняя внутренне спокойствие, спокойствие теряют. Особенно сложно тем, кто придерживается православных ценностей: у них есть идея о структуре, иерархии в семье, что должно быть послушание, и это абсолютно правильно. Но подростковый возраст предполагает вызов семейной структуре. И правильный ответ семьи, семейной системы – показать, но не лобовыми методами, что есть границы, есть иерархия и где-то ты должен слушаться.

Если на провокации ребенка отвечать в лоб, будет скандал. Будет конфликт, и конфликт повторяющийся. С одной стороны, нужно спокойствие, а с другой стороны, родителям подростка придется научиться выставлять границы.

Основная задача подросткового возраста – понимать границы взаимодействия с самим собой, со сверстниками, с другими людьми.

И основное испытание – это проба границ. Растущий ребенок идет и пробует: так можно? а так – можно? где у мамы кнопка? так с ней можно или нельзя? И очень важно показать, как можно, а как нельзя, не впадая в эмоционально окрашенное состояние, но в то же время не залезая за ледяную стену эмоциональной отстраненности.

Собеседник: Наверное, это тоже палка о двух концах: если отходить, уступать позиции в тот момент, когда происходит конфликт со стороны ребенка, когда подростка несет, то – раз уступишь, два уступишь, а потом уважение исчезнет совсем.

Екатерина:

Но в то же время, не уступая совсем, мы приучаем ребенка к невозможности компромисса. Это сложный танец – взаимодействие с подростками. Если мы уступаем, подавляем себя, свои желания, бесконечно прогибаемся, мы даем ему неправильный опыт. Но если мы всегда непреклонны, не уступаем ни на секунду, то мы показываем, что договориться невозможно. Если у вас голова не отказывает в тот момент, когда возникают напряженные ситуации, можно думать на два шага вперед. Например, есть вопрос: можно или нет пойти в кино, и мы решаем его. Но дальше мы решаем более глобальный вопрос: можно ли договариваться, когда есть разные точки зрения, когда один считает, что можно, а другой считает, что нельзя. И в подростковом возрасте либо у вас возникнет диалог с уже выросшим ребенком, либо этот диалог прервется и уже может не восстановиться во взрослом возрасте.

Собеседник: Очень часто подростки не готовы разговаривать даже в спокойном состоянии, не готовы делиться своей жизнью с родителями. Кажется, еще вчера ребенок приходил из школы, рассказывал про своих друзей, отношения с учителями, рассказывал какие-то смешные эпизоды на переменках, и тут вдруг – раз! – и умолк. И вытащить из него даже клещами невозможно никаких подробностей. Что делать?

Екатерина: Это называется «закрой дверь в мою комнату». Тут возможно понимание, понимание и еще раз понимание. Очень сложно, когда родителям говорят: «Мама, отстань. У меня нет времени. Это моя комната – закрой дверь, убери младших». Подростки могут быть очень злы, т. е. звучать зло, обороняя свои рубежи.

Очень важно понимать, что это не конец, – это начало нового периода отношений с выросшим ребенком. И это совсем не показатель того, что отношения безнадежно испортились.

Мне кажется, что ребенку нужно дать в известной степени отстраниться – это значит, что вы совсем его отпускаете и ничего про него не знаете. Вы очень внимательно смотрите, слушаете и наблюдаете, но вы не лезете. И тогда ребенок не строит толстые стены.

Сравним с куколкой: для того чтобы превратиться, нужно отделиться. У ребенка очень тесная связь с родителями, ребенок от них очень зависим. Но ему нужно вырасти во взрослого человека, и для этого нужно немножечко отдалиться от тех, с кем ты так связан. Обычно ребенок в этом возрасте отдаляется от родителей, и особенно сложно дается отдаление от родителей своего пола. В этом девочкам может быть сложнее, чем мальчикам, потому что мамы ближе у девочек, а папы, как правило, дальше – они на работе. Папы с мальчиками изначально имеют большую дистанцию, чем мамы с девочками.

Закрытость подростка означает, что он меняется. И родителю это тревожно, он пытается преодолеть закрытость, а ребенок начинает не пускать. Важно сказать: «Да, иди. Хорошо, я не буду заходить. Но ты знай, я готов с тобой поговорить, я готов тебя послушать, мне интересно, что с тобой происходит. Когда у тебя будет желание, скажи мне, и мы найдем время поговорить». Следует понимать, что и в подростковый возраст, и в любой критический период прямые меры не работают, они вызывают сильное противодействие. В этих случаях кратчайший путь не всегда прямой.

Собеседник: Иногда подросток говорит очень обидные и резкие фразы, например, про младших: «Надоели! Уйдите отсюда!» – или про родителей: «Ты ничего не понимаешь! Ты ничего не знаешь!» Но на самом деле в душе же у них не так? Они говорят не совсем то, что чувствуют?

Екатерина: В этот момент они чувствуют именно так. Хотя бы часть из них так чувствует. Нужно понимать, что это не вся правда про ребенка. Правда, но не вся. И в тот момент, когда ребенок говорит: «Надоели! Уйди! Отстань! Я вас ненавижу!» – это не весь ребенок.