Взрослые дети
Шрифт:
Она повесила трубку, не оставив ему времени для ответа.
Кристоф молча пожал плечами. Умеет же она злиться! Нужно ехать в Довиль. Когда он вернется, он обязательно ей позвонит, и если она останется такой же несговорчивой, единственным решением будет поехать к ней самому. Но все это не касается Натали... Ему необходима шестимесячная отсрочка. Кристоф не хотел сокращать ее, тем более признаваться Натали в том, что сейчас совсем не расположен к разводу.
11
Валери всхлипывала. Она была на грани нервного истощения. Однако это уже не походило на депрессию, скорее на сумасшествие. Упреки Кристофа казались гнусными; она видела в муже преследователя. Чтобы развестись, он решил обвинить ее в аморальном поведении... Как он осмелился опуститься до такой мелочности?.. Кристоф не мог быть низким и подлым! Ведь она просила у него только шесть
Валери искала причину неудачи. Может быть их разделяло отсутствие детей? Но Кристоф не любил детей! Тогда в чем дело? Он только что упрекнул ее прошлое? Нет, это предположение абсурдно. Зачем лгать себе! Всеми виной она сама! Валери была лишь симпатичным животным с интеллигентным видом, но с бессердечной и похотливой натурой. В любви она только брала. Уже поздно... Она сама приносила себе несчастье, а Сен-Тропез, населенный сообщниками, становился для нее бокалом вина, напоминающим вкус скорби. Кристоф хоте приучить ее. Из-за гордости Валери воспротивилась такому физическому подчинению, о котором безнадежно мечтала, не желая признавать очевидное. Гордость и привела к тому, что она стала героиней этой этой нелепой истории, Сколько раз ей самой приходилось смеяться над нехорошей репутацией этого приморского городка. Хотя... что же здесь происходит необычного, чем в любом другом месте? Может быть обилие денег, которые немного извратили ценности... и еще красота молодых мужчин и женщин, источающих желание близости. Ну что в этом такого!.. Пресса любит все приувеличивать. Точно также она писала в свое время о Сен-Жермэн дэ Прэ. Весь этот рай, о котором мечтает столько людей, представляет из себя только скопление небольших деревень. Живущие в них люди, несмотря на богатство, озабочены теми же человеческими проблемами, что и другие. Более того, интеллект в сочетании с бездельем только прибавляет к их заботам. Она вспомнила одного знакомого врача, заставившего их однажды хохотать до упаду. Он утверждал, что можно вылечить психологическое истощение с помощью общественно-полезной работы в городе. Неужели все так просто? Разве почувствует она себя лучше, если возьмет в руки метлу? Удастся ли ей тогда избавиться от этого чувства одиночества? Что за дрянь, эта Милу! Уж лучше страдать в одиночестве, чем делиться с такими, которых можно из вежливости назвать подругами. Эти порядочные женщины,постоянно охотившиеся за малейшим скандалом, внушали ей отвращение.
Слезы высохли, но она продолжала всхлипывать.
Такой ее и застал Оливье: трогательной, уязвимой и подурневшей от переживаний. Она посмотрела на него с недоверием, стараясь избегать резких движений, как это делают, оказавшись рядом с заболевшей бешенством собакой. Расположившись в кресле и притворившись спокойным, Оливье закурил сигарету и стал ждать.
Ко всему равнодушная, свернувшись калачиком, Валери лежала на постели. Это выглядело тревожно. Оливье начал испытывать страх. Страдание Валери переходило ту границу, за которой он был способен что-либо ощущать. Не решаясь уходить и не зная как вести себя дальше, Оливье надеялся на чью-то помощь извне. Она пришла от Валери... уставшим голосом, та попросила его выйти:
– Сходи на пляж, голупчик. Позже я объясню тебе. Не волнуйся ни о чем. Я немного посплю.
Оливье не заставил себя долго упрашивать. Тем более, что не чувствовал себя виновником ее отчаяния! Он уже начинал обо всем догадываться, но не мог объяснить внезапную нежность Валери к нему. Оливье съежился над холодным душем, это его успокоило. Когда он сел в машину, то испытал отвращение при мысли о пляже. Доехав до кафе Дэзар, он остановился в надежде найти там кого-нибудь из друзей. Валери внушала ему страх; молодой любовник превратился во влюбленного мужчину. Как помочь ей? У кого попросить совета?.. Его настоящие друзья сказали бы оставить все как есть; его знакомые из компании стали бы смаковать драму с присущим им аппетитом. Тогда он подумал о Кристофе... Разговор с мужем представлял собой невыносимое унижение, но оставлять Валери в таком состоянии было бы преступлением. Не зная рабочий телефон Кристофа, он поспешил на почту,
– Как жаль, но мсье Кристоф только что уехал в Довиль. Что передать?..
В ярости Оливье повесил трубку. Усталость и неопределенность вновь привели его в кафе. Он попросил выпить, но не дожидаясь, когда принесут, встал и вернулся домой.
Валери находилась дома. Она выглядела как ребенок и вела себя любезно. Оливье как и она - жертва. Вместе они могут еще попытаться стать счастливыми.
Пораженный Оливье, слушал Валери.
– Понимаешь, мы очень чувствительны. О! я знаю, я старше чем ты, но мы останемся потерянными детьми, ты и я. Не надо больше бояться. Ты видишь, я спокойна, давай возьмем твою машину и уедем... Не говоря никому ни слова... Так мы можем быть спокойны. Согласен? Путешествие вдвоем... согласен?
Оливье был согласен на все, что желала Валери. Решив уехать, она не переставала говорить, все больше и больше пьянея от своих слов. Она объявила о своем желании развестись; конечно у нее будет меньше денег; Кристоф знал, что разрыв окончателен; Бретань не обошлась ей очень дорого; она станет экономить; меньше пить. Оливье вновь начнет писать, разыщет старых друзей; теперь она поняла, что сама во всем виновата... Ошеломленный от счастья, ослепленный надеждой, Оливье согласно кивал головой. Два часа спустя, они уехали.
Валери считала, что поступает сознательно, сжигая все мосты между ней и Кристофом. Она думала найти оправдание в попытке сделать Оливье счастливым.
Оливье думал, что стал мужчиной, взяв на себя заботу о Валери.
Двое подростков полных благих намерений.
12
Вечером в Сен-Тропезе бегство Валери и Оливье стало поводом для оживленных комментариев. Большинство было раздражено такой попыткой добиться счастья. Порхали едкие фразы, образуя балет из недоброжелательных заклинаний.
– Интересно, что мог Оливье найти в ней.
– Она красива, интеллигентна, но этот Оливье мало интересен. Долго у них не продлится.
– Малоинтересен! Это ты говоришь...
– Да, малоинтересный шалопай.
– Скажи-ка, ведь она так богата и красива!
– Красива, красива... скажем лучше не похожа на других.
– Он тоже ничего, Оливье.
– Посмотрели бы вы на него, когда он выпьет!
– Развелось здесь всяких...
– А муж, вы его знаете?
Каждый согласился в том, чтобы пожалеть рогоносца и передать анафеме двух беглецов. Осуждение зашло не слишком глубоко, так как любой считал, что они вернутся, раскаявшись, и все начнется по-старому. Если им удастся стать счастливыми, тогда придется согласится с возможностью человека разорвать все нити, которые связывают его с прошлым и настоящим.
Хозяин, из местных жителей, с интересом слушал посетителей. Он был неприятно удивлен. На своем веку он повидал разных людей, но таких отвратительных встречал редко! Конечно, им придется вернуться, но совершенно по другим причинам. Просто потому, что они не любили друг друга. Он, женатый уже 20 лет, понимал в чем тут дело. Одиночество на двоих долго не может продолжаться. За это всегда дорого платят. Жалость, которую ему внушали эти двое молодых людей, заставила забыть его свою природную робость. Всегда спокойный, он молча наслаждался своим счастьем, и сейчас когда увидел жену, проходящую мимо с бланком заказов в руке, не вытерпел и поцеловал ее. Она смутилась, удивленная нежностью, необычной для рабочего дня.
Сильви почувствовала себя несчастной и униженной; такая недоброжелательность к любовнику приводила ее в растерянность. Они преувеличивали; Оливье не был жадным, а просто слабым. Впрочем, она считала его влюбленным в Валери, хотя убеждала других в обратном. Ее солидарность с Оливье льстила ей. Мысль о том, что она могла украсть его у Валери опьяняла ее, а ложь которую она слышала вокруг - пугала. Вдруг Сильви почувствовала, что не может больше забавляться в клетке для диких зверей.
Родители постоянно укоряли за ее поступки. Они по-другому смотрели на жизнь и часто ошибались. Зато инстинкт их редко подводил. У ней мелькнула мысль поехать к ним в Бьяритц. Вокруг царило оживление. Ба! Надо смеяться, танцевать, пользоваться молодостью. Лучше все забыть.