Взрослые девочки
Шрифт:
— Конечно, если для него все это ранчо… В моей комнате ванна больше, чем любая ванная в Бленгеймском дворце [1] !
— Не сомневайся, сантехника у тебя тоже получше, чем во дворце, — рассмеялся Рас, бросая в нее подушку. — Кстати, не поленись полистать каталог на столе. Там перечислены все сваленные в этой комнате сокровища.
Камилла взяла в руки тяжелую книгу в кожаном переплете.
В дверях показался Морган с банными халатами для них обоих.
1
Большой
— Мистер Маршалл, мистер и миссис Херст приглашают вас немного выпить перед обедом в «Каса дель монте». Сейчас они в бассейне «Нептун». Наверное, вам тоже захочется искупаться.
— Отлично, — сказал Рас. — Кам, надевай халат и закрой глаза. Ты ведь еще ничего не видела.
Бассейн «Нептун» напоминал огромный аквамарин. В длину он достигал ста четырех футов и вмещал в себя семьдесят пять тысяч галлонов воды. Бассейн был выложен белым с черными прожилками мрамором. В нем купались и нежились у кромки воды поразительно красивые женщины. Вокруг возвышалась украшенная цветами каменная колоннада. Шумел небольшой водопад, несущий в бассейн свежую прохладную воду.
Рас представил Камиллу семейству Херстов и их гостям.
Следующие несколько дней навсегда запечатлелись в памяти Камиллы. Они с Расом обошли буквально весь замок, забирались в самые укромные уголки ранчо, а по вечерам совершали удивительные прогулки при луне. Билл Херст развлекал гостью рассказами о своей семье, а Рэнди Херст познакомила ее с одомашненными животными из зоопарка.
В первую ночь, услышав львиный рык, Камилла закричала от ужаса. Она оказалась права: это действительно был лев. Клетка помещалась недалеко от «Каса дель соль». Однажды вечером, когда они с Расом остались одни в бассейне, Камилла разразилась хохотом.
— Что с тобой, дурашка?
— Да вот смотрю на тебя и думаю: насколько же мы с тобой похожи. Ты ведь тоже хочешь, чтобы все это принадлежало тебе. Рас, мы с тобой одинаковые — оба стремимся к богатству.
— Ты права. Я действительно хотел бы быть Херстом.
— Придет день, и, у тебя будут такие же бассейн и вилла. И у меня будут.
Магическая атмосфера замка пьянила Камиллу. Она вдруг почувствовала к Расу неожиданную нежность. Единственное, что ее смущало, была его холодность. Когда они оставались наедине или занимались любовью, эта холодность бесследно исчезала, но в присутствии посторонних он относился к ней как к обоям на стене или прислуге. Это раздражало Камиллу, хотя она и понимала, насколько смешно выглядят ее претензии. Но тут она ничего не могла поделать — это была чисто британская реакция на происходящее. Открытые, независимые американцы отнеслись бы к этому иначе.
В последний вечер, уже успев попрощаться с Херстами, Камилла приготовила Расу коктейль.
— Рас, мне никогда не было так хорошо, — промолвила она.
— Ты ведь еще ни разу не проводила ночь в постели Папы Римского? — спросил он, привлекая ее к себе.
— Никогда. И любовью в постели Папы не занималась ни разу, — призналась Камилла, усаживаясь
— Неужели за всю жизнь тебе не пришлось переспать с Папой?
— Прекрати, — оборвала его она, удивившись своей резкости. — Знаешь, у меня были увлечения, но ничего подобного я никогда не испытывала. Ты действительно великолепен.
Ей показалось, что он дразнит ее только потому, что ни разу не слышал от нее настоящего признания.
— Иди сюда, глупышка, и помолчи, — сказал Рас. — Меня не волнует, сколько у тебя было мужчин. Будет еще больше. Ты создана для любви.
Он развязал пояс у нее на платье и швырнул его на пол, следом упало и само платье. Руки Раса заскользили по обнаженному телу Камиллы. Потом он поднял ее на руки и уложил на постель Папы Римского. «С каждым разом он становится все лучше и лучше, — подумала Камилла. — И я тоже».
— Кам, — сказал он, когда начало светать.
Голос Раса долетел до нее сквозь сладкий, глубокий сон. Наверное, хочет предложить что-нибудь на следующие выходные, лениво подумала она, в то время как руки Раса снова стиснули ее тело. Но вместо этого он овладел ею грубо и неистово, словно желая доказать свое превосходство и власть. От прежней нежности не осталось и следа. Пораженная его резкостью и жадной, животной настойчивостью, Камилла начала сопротивляться.
— Прекрати, черт бы тебя побрал! — крикнула она. — Ты делаешь мне больно!
Кам выпрыгнула из кровати, набросила халатик и вышла на балкон. Вокруг царила предрассветная тишина, но внутри у нее все кипело от обиды.
Вскоре Камилла почувствовала, как он осторожно обнял ее. На лице Раса снова появилось хорошо ей знакомое выражение заботы и ласки.
— Господи, Кам! Прости. Я не соображал, что делаю.
К нему снова вернулась нежность. Он отнес ее в кровать.
— Это тебе приснилось, — прошептал он, ласково обнимая Камиллу. — Плохой сон, вот и все. Извини меня.
ТРАБЗОН, ТУРЦИЯ
ОКТЯБРЬ 1953 ГОДА
Его высочество принц Баракет Сафат Осман Абдель Рахим знал, что не уснет. Он даже не пытался улечься в постель, о сне не могло быть и речи. За обедом он выпил подряд несколько чашек крепчайшего турецкого кофе — сейчас за это придется платить.
«Как все-таки странно, — размышлял принц. — Я пил кофе, чтобы не уснуть на скучнейших послеобеденных выступлениях, а теперь не смогу сомкнуть глаз даже под страхом смерти».
На самом деле кофе тут был ни при чем, и Баракет это понимал. Он никогда не спал более пяти часов за ночь.
Тарек, его теперешний водитель, стоял рядом с машиной, ожидая распоряжений. Спутники Баракета решили заехать в единственный в этом бедном городишке ночной клуб, но Баракету вдруг захотелось побыть одному. Деловые разъезды длились уже шесть недель подряд. Подобные путешествия приходилось совершать ежегодно; такова была цена его дохода в сотни миллионов долларов, фунтов стерлингов, лир, марок и франков. Вот наконец и его вложения в судостроительную верфь в черноморском порту начали приносить прибыль. Пройдет еще несколько лет, и турецкая доля вырастет и сравнится с французскими и немецкими вложениями.