Взрослые девочки
Шрифт:
За четыре месяца Камилла сбросила шестьдесят пять фунтов, тело ее стало упругим и мускулистым. Она не пользовалась косметикой, сама укладывала волосы и выходила из номера только для прогулок, тренировок, грязевых ванн и визитов к врачам. Она ни разу не взглянула на свое отражение в зеркале, пока стрелка весов не остановилась на отметке сто десять фунтов.
— Ну вот, — сказала она, глядя на весы, — теперь я готова к возвращению.
МОНТЕКАТИНИ
СЕНТЯБРЬ 1972
Из Монтекатини Камилла отправилась во Флоренцию, где две недели ходила по магазинам. Новая, короткая, стрижка была ей очень к лицу. Глаза, кожа и тело помолодели и наполнились жизнью. Камилла с трудом узнавала в зеркале молодую обольстительную женщину. К ней вернулось давно забытое чувство уверенности. «Самовлюбленная дура, — ругала она себя. — Ты должна была выглядеть так всегда».
Через четыре дня она лишилась сна. Мысли ее постоянно возвращались к Расу. Ночью она не могла думать ни о ком другом. Симон всегда оставался для нее лишь другом. Ему она и решила позвонить.
— Ты будешь мной гордиться, — объявила она.
— Шестьдесят пять фунтов? Невероятно! — воскликнул Симон. — Уверен, твое отражение восхищенно свистит тебе вслед.
— Так и есть, — ответила Камилла.
Помимо Джорджа, Симон был единственным мужчиной, которого она могла назвать своим другом.
— Когда ты возвращаешься? — спросил он.
— Скоро. Пока не знаю точно. Я обязательно сообщу тебе, — сказала она, сознавая, что прежде всего хотела бы видеть Раса.
Из Монтекатини Кам написала ему коротенькое письмецо, извещая об отъезде из Англии и решении заняться своим здоровьем. Больше она ничего не стала объяснять. Если ему и было известно о разводе, он все равно не давал о себе знать. Камилла понимала, что бумажная волокита продлится еще месяца два, но это не волновало ее. Ей не давали покоя мысли о Расе. После долгих размышлений она решилась позвонить ему в офис. Секретарша дала ей другой номер. Не в Лос-Анджелесе. «Наверное, Палм-Спрингс», — подумала Камилла.
Наконец в трубке раздался его сонный голос — там только начиналось утро.
— Рас! Приезжай в Париж, давай встретимся. Если б ты мог меня видеть! Нам обязательно надо поговорить. В моей жизни произошли огромные перемены.
— Я слышал, ты разводишься. Почему ты мне не сообщила? — Голос в трубке стал бодрее.
— Потому что развожусь не я, а Джереми. Я не знала, насколько серьезны его намерения; похоже, он настроен весьма решительно. Мне кажется, это нужно отпраздновать.
Она мечтала о встрече с Расом. Сейчас, когда она слышала его голос, желание стало просто невыносимым. Кто знает, не она ли сама воздвигла препятствия между ними? Может, еще не поздно начать все сначала?
— Ты разводишься, а у меня медовый месяц. В «Ла Кинте». Надеюсь, в третий раз все получится. Не хочешь меня поздравить?
«Ла Кинта». Там они впервые отдались друг другу у пылающего, словно крошечное солнце, камина…
Все повторялось. «Рас неисправим, он продолжает сдавать из той же колоды. Только на этот раз я ни капли не сержусь, — подумала Камилла. — Пока не сержусь».
— Прощай, Рас, — сказала она и аккуратно повесила трубку.
Все. Чистая страница. Нет больше Джереми и отвратительно толстой Камиллы. Нет больше важных дел. И нет больше Раса. Камилла Стюарт, бывшая леди Килмур, вновь идет своей дорогой.
ЛОНДОН
АПРЕЛЬ 1973 ГОДА
Одеваясь, Кеннет вдруг судорожно ухватился за туалетный столик и навалился на него всем телом, стараясь не упасть.
— Что с тобой, дорогой? — закричала Дельфина. Она испуганно вскочила и бросилась к мужу.
— Все в порядке, — пробормотал он. — Просто закружилась голова.
Он взял голубой василек из серебряной вазы на столике. Когда проходила пора васильков, Дельфина наполняла вазу алыми гвоздиками. Кеннет любил эти цветы. Он воткнул василек в петлицу и ободряюще взглянул на жену. Его голубые глаза, всегда источавшие море любви, смотрели серьезно и даже печально.
— Дэл, я еще никогда не чувствовал такой усталости. Ты, наверное, заметила, я плохо сплю…
— Да, конечно, заметила.
— Помнишь, как умер Эдлай [5] ?
— Разумеется, помню, дорогой, — ответила Дельфина. — Забыть такое невозможно.
Кеннет сел на диван. Его лицо понемногу обретало краски жизни. Он притянул Дельфину к себе.
— Эрик описывал свое последнее интервью с Эдлаем. Вспомни, что именно он говорил.
5
Скорее всего имеется в виду Эдлай Юинг Стивенсон (1900–1965), видный американский политический деятель и дипломат.
— Эдлай сказал Северейду [6] : «Единственное мое желание — сидеть в тени деревьев с бокалом вина и смотреть, как другие танцуют».
Дельфина чувствовала, что начинает паниковать. «Не поддавайся эмоциям, — приказала она себе. — Грядет что-то ужасное. Ничего не предпринимай, слушай и внимательно наблюдай за ним».
— Да, именно так. Теперь я его понимаю. Дэл, я смертельно устал. У меня просто нет сил. — На лбу Кеннета выступил пот.
6
Арнольд Эрик Северейд (1912–1992) — популярный американский журналист и комментатор.