Взрослые люди

Шнайдер Анна

— Арина, сука, возьми свою тупую подругу и вали отсюда, пока я не прибил вас к чёрту…

— А чё ты со мной так говоришь, а? Чё ты так со мной? Как ебаться хочешь, так добро пожаловать, да? А как не нужны, так сукой называешь!

Я снова попытался поймать её, но она резко отошла в сторону, а я, по-прежнему плохо видевший, упал. К счастью, в этот раз на газон.

— Чё так, Витюня? А? А ну извинись! Никуда не уйдём, пока не извинишься… И чё ты меня не представишь своим… Кто они? Вы кто такие? Ты кто, тётя? —

спросила она Асю. — Ты кто такая? Мама Витюни? Сестра? Кухарка? Витя, она старовата для тебя…

— ДА ЗАТКНИСЬ УЖЕ! — закричал я и побежал на Арину, чтобы закрыть её грязный рот. Она снова увернулась, хоть и пьяная, но юркая и изворотливая, всем своим телом показывая, что нас ждут догонялки.

— Попробуй догони… — сказала она и полезла на горку. — Блядь, Витя! От тебя такого не ожидала! Вместо молодых и красивых трахать какую-то милфу с личинками. Тьфу, блядь, аж противно. А как же твой список? Всё? Остановился? Какая она по счёту? Тётя, ты под каким номером? Уже двухсотая или ещё нет? — прокричала Арина на весь двор, будучи уже наверху горки.

Я карабкался вслед за ней и в какой-то момент прыгнул, попытавшись схватить Арину, усевшуюся на вершине, но она успела скатиться раньше меня и с нездоровым криком плюхнулась в воду. Я скатился вслед за ней, но настолько неуклюже, что нахлебался воды, снова потерялся в пространстве и ничего не видел — в глазах опять защипало.

Раздался голос Эли:

— Да где тут поссать можно? Арин, покажи, ты же помнишь?

Отплевавшись и разлепив веки, я увидел, как Арина бежит к Эле, чтобы вместе зайти в дом в поисках туалета.

Господи, как мне хотелось провалиться сквозь землю в этот момент, когда я мельком посмотрел на ошарашенную семью Збруевых, Асю, прикрывающую плачущей Лике уши. На пылающих от злости близнецов.

— Простите… Я сейчас… Со всем разберусь… Простите за…

Слов я не подобрал. Побежал скорее в дом, на ходу пытаясь стянуть с себя круг с единорогом, но тщетно.

Так, шутки кончились. У входа в дом слева от лестницы лежала метла. Я взял её, чтобы вымести поганых крыс из дома.

Однако задача оказалась не такой простой. Непрошеные бабы увидели меня с метлой и отреагировали на это как на призыв к игре в кошки-мышки, ну или Витьки-крыски в данном случае, и начали бегать от меня, поддразнивать, кидаться первыми попавшимися вещами. В очередной раз пробегая по первому этажу, я заметил мелькнувший силуэт Аси со стопкой одежды в руках.

Я хотел помчаться к ней и попробовать остановить, но тут выдался хороший момент, чтобы поймать парочку пьяных крыс. Арина оступилась, и я почти схватил её за волосы, но не успел, и она нырнула в ванную комнату.

Стоило мне шагнуть внутрь, как я получил в лицо струёй пены для бритья. Оказалось, что это была засада, куда меня так по-глупому заманили. Я заорал от бешенства, а когда вытер пену с глаз, опять и снова проморгался, обнаружил себя запертым.

Однажды у меня гостила семейная пара с детьми. Для их комфорта я установил замок в ванную комнату, и закрывался он не защёлкой, а обычным ключом. Не помню, почему я решил тогда именно так. Видимо, я просто хотел в будущем оказаться в какой-нибудь глупой ситуации вроде этой — потому что ключ обычно лежал в зоне доступа на полочке возле зеркала.

Да, крысы заперли меня. Снаружи. А ключ утащили с собой.

Сначала я попытался выбраться аккуратно, пошаманив с замком, потом — грубо выламывая дверь, но безуспешно. В итоге я смог выйти только минут

через двадцать, всё-таки выломав дверной косяк.

К тому моменту в доме не осталось никого и ничего, кроме хаоса.

Ася с детьми исчезли.

Во дворе вместо лужайки образовалось болото из-за того, что кое-кто на прощание продырявил бассейн лопатой.

Я молча стоял на крыльце, не веря тому, что случившееся — правда. И что за считанные минуты возможно настолько бесповоротно всё испортить.

Долбаный резиновый круг на мне вдруг стал особенно унизительным. Мало того, что снова не захотел сниматься с меня, так ещё и во время беготни за крысами я его где-то продырявил, и он потихоньку сдувался. Теперь рог единорога уже свисал, всё больше напоминая никому ненужный использованный презерватив.

Я быстро нашёл телефон. Вначале хотел позвонить Асе, но подумал, что она скорее всего сбросит звонок и не захочет говорить, тем более при детях. А вот голосовое сообщение в наушниках может и послушать, пока едет домой.

Я нажал на кнопку в мессенджере и, удерживая её, начал говорить:

— Аа-Аа-Ас-ся…

Тут же в ужасе смахнул значок в сторону, отменив запись.

Вернувшееся спустя десятилетия заикание, как ничто другое, показывало мне, что слова сейчас бессильны.

Витя облажался.

Теперь уже окончательно.

40

Ася

Сложнее всего в таких ситуациях — сохранить лицо перед детьми.

Когда ты один, можешь позволить себе всё что угодно. Ну, в пределах уголовной ответственности, разумеется. А если рядом маячат дети, приходится сдерживаться. Не орать, не возмущаться и не стоять столбом, а действовать — и чем быстрее, тем лучше.

Хотя, признаюсь, в этот раз у меня получилось не очень эффективно. Я могу оправдывать себя тем, что банально охренела, таращась на ввалившихся в дом Виктора девок абсолютно понятной наружности. Не надо было даже уточнять — их принадлежность к шлюхендрам высчитывалась на раз-два-три. И я бы, может, постояла и послушала и посмотрела, будь я одна. Неплохой материал для книг, честное слово, огромная редкость — стать свидетелем подобной сцены. Но я была не одна, ко мне жались перепуганная вусмерть Лика и близнецы. Тёма и Лёшка сначала так же, как и я, обалдели, а потом разозлились. Сжали кулаки, надулись, и я поняла — ещё немного, и они сами пойдут на этих шлюх войной. А оно мне надо? Конечно же нет.

Но Виктор — хорош! Это как надо заблядовать свою жизнь, чтобы подобные персонажи могли прийти к тебе как к себе домой? Ведь он их точно не вызывал, они сами припёрлись, уверенные, что он ни в чём им не откажет. Видимо, раньше так и было, но сегодня что-то пошло не так. А всё почему? Потому что кое-кто из-за желания пополнить свой список покорённых баб совсем берегов не видит. И ничем не гнушается.

«Тётя, ты под каким номером? Уже двухсотая или ещё нет?»

Я убила бы Виктора только за две эти фразы. И я недавно считала, что постигла дзен и меня не может ничего взбесить до такой степени? Ха! Ещё как может. Мужики, которые ради галочки напротив чьего-либо имени дурят голову моим детям, — очень бесят! Шлюх я ещё могла бы простить — неприятно, но я и так понимала, что Виктор тот ещё блядун. И их явление было больше смешным, чем обидным. По крайней мере поначалу. А вот когда они начали делать всякие намёки и сыпать оскорблениями…