Взрывник. Заброшенный в 1941 год
Шрифт:
В лагерь вернулись только к обеду, а учитывая ужин всухомятку, бессонную ночь и отсутствие завтрака, голодные, как стадо нильских крокодилов. Старшина, правда, не подвёл – брюхо набили горячей кашей, богато сдобренной мясом.
– Жора, а скажи-ка мне, как наш танкист непонятного звания поживает?
– Клещёв, что ли? Нормально поживает. Он в хозвзводе у старшины, механиком. Ну и водилой, когда надо.
– А тащи-ка его сюда.
– Ща сделаем.
Уже через пять мнут оба стояли передо мной.
– Товарищ командир, красноармеец Клещёв прибыл.
–
Сидеть на холодной скамейке под штабным навесом было уже зябковато, но идти в тёмную землянку и жечь дефицитный керосин не хотелось.
– Смотри сюда, – развернул карту, а рядом положил схему, что набросал Гринюк. – Вот в этой точке должен быть танк. Наш, марку не знаю, но лёгкий точно. По не слишком достоверным сведениям не подбитый, только без карбюратора, топлива, снарядов и орудийного замка. Замок и снаряды закопаны недалеко, вот на этой схеме указано где – крестом, как на пиратской карте. Где карбюратор – хрен его знает. Теперь задание – привести танк в боевое состояние и доставить в лагерь. Сделаешь – получишь обратно свои кубики. Только так и никак иначе, никаких объяснений в случае невыполнения приказа не приму. Ясно?
– Да. Спасибо за доверие. Если будет хоть малейшая возможность, не упущу.
– Хорошо. Возьми пару разведчиков… На лыжах ходишь?
– Да.
– …и оцени состояние машины. Всё, что потребуется, достань как хочешь, но старшина получит приказ во всём помогать. Иди. И следующий раз приходи уже за командирскими знаками различия.
Теперь – святое. Чистка оружия. Стрелял хоть и немного, но на холоде да с подзастывшей смазкой можно получить нежданную осечку, в смысле клин. И вот ещё проблема – где к моему автомату патронов под три линии достать? Родных, маузеровских, осталось чуть больше чем на один магазин, примерно столько же было ещё и советских, те, что использовались в ТТ и ППД. Они, слава богу, подходили. Но всего два магазина – только на совсем короткий бой. Надо бы Кошку навестить, посоветоваться заодно и про трофеи разузнаю точно.
Старшина хозяйствовал на продуктовом складе. Как раз сейчас ругался с каким-то пожилым мужиком, одетым в немецкую шинель, со споротыми знаками отличия и трёхлинейкой на плече. Мужик был смутно знаком, кажется, хозяйственник из третьего лагеря, последнего пополнения. Заметив меня, Михалыч закруглил ор.
– Всё, забирай чего дают, и нечего мне права тут качать. Завтра жди с проверкой, я разберусь, куда у тебя продукты уходят.
– Разберётся он, – пробурчал мужик под нос, подхватил верёвку, привязанную к саням, махнул второму мужику, помоложе, и они потащили сани, как заправские лошади.
– Не надорвутся?
– Не должны, там немного. Они и больше утащат, если дать.
– Трофеи подсчитали?
– Да. Консервов почти двадцать семь тысяч банок, по двести граммов каждая. Без малого пять с половиной тонн. Кое-какой инструмент – ножи, топоры, котлы варочные. Пулемёт, три автомата, три десятка винтовок, это с учётом полицейских. Патронов под две тысячи.
– Вот насчёт автомата я и хотел поговорить. Патронов у меня осталось на
– А может, и то, и другое?
– Это как?
– Ну, ты сам говорил, что твой не сильно удобный, тридцать восьмые или сороковые «немцы» лягаются здорово, калибр великоват. Могу свой ППД отдать, чай, машинка получше немецких железок будет.
– А сам?
– Да, возьму какой под парабеллумовский патрон, вон хотя бы из последних трофеев.
Этот автомат Кошка мне сразу предлагал, как только его захватили у охранников колонны с пленными. Один капитан забрал, а второй Кошка взял для меня, да так себе и оставил, когда я отказался.
Неприятно то, что надо бы его пристрелять, а это опять трата дефицитных боеприпасов.
– Патронов там сколько осталось?
– Да, как и было – два магазина. Считай, сто сорок.
Вот чего у «дегтяря» не отнять, так это диск на семьдесят с лишним патронов. При этом, даже в снаряженном состоянии весит он не намного больше моего шмайсера. Короче, надо брать, пока дают.
Вместе с автоматом достался и хитрый жилет с карманом посреди груди, в котором лежал запасной диск.
– Это на всякий случай, – сказал Кошка, протягивая своеобразную разгрузку. – Если что, может, и пулю задержать.
– А чего сам не носил? – не помнил я такой штуки на старшине.
– Так Михаэль его передал только вчера, когда мы уже уехали. Для меня и для Нефёдова сделал.
– Ползать не слишком удобно будет.
– Здесь ещё два таких же отделения по бокам сделаны, можно переложить. Ну, и ещё всяких кармашков уйма. Разберёшься.
– Хорошо, спасибо. Шмайсер сдавать не буду, всё одно припаса под него нет. Пусть у меня в землянке полежит.
На какое-то время вопрос решён, но с патронами под наше оружие надо что-то думать. Вот!
– Ночью костры жгли?
– Да. Пусто.
– А летал кто? Может, слышали?
– Говорят, тихо было. Да и мы ничего не слыхали. Ничего, будут каждую ночь жечь. Да, кстати, сегодня твоя очередь в бане париться, не забудь.
– Блин, опять посреди ночи вставать.
– Чистота требует жертв. Парни тебе очередь сразу после побудки выделили. Цени отношение.
– Ага, боитесь просто. Подлизываетесь.
– Парням только не говори, а то будешь мыться перед зорькой, когда другие самый сладкий сон видят.
Помывка перед рассветом та ещё беда, и не только потому, что самый сон тогда. Баню топили за ночь два раза – сразу после заката и перед рассветом. Попасть в это время в очередь, значит получить тот ещё ворох впечатлений. Это и вода, как следует не успевшая нагреться, а значит, ни попариться, ни помыться, ни бельё простирнуть, и дым, попадающий в землянку от непрогоревших дров. Короче, то ещё удовольствие. Те, кто попадали по очереди в эти периоды, на следующий раз жребий не тянули, а получали лучшее время – сразу после протопки. Как я ни старался не пользоваться своим положением – ничего не получалось, и ведь главное, ругаться не пойдёшь, остаётся только смириться.