Взрывное лето
Шрифт:
После завтрака мы вышли на улицу, и я попыталась напомнить Самойлову о массе неотложных дел, которые наверняка ждут его в управлении.
— Там Венька оборону держит, — на мой взгляд, легкомысленно отмахнулся он. — А мы с тобой теперь все равно что собачий хвост и репей, поняла? Если не поняла, то уточняю, репей — это я.
— А я, значит, собачий хвост! Ну, спасибо, друг!
— Всегда пожалуйста. Ну что, едем к Косачевым?
Уже в машине я почувствовала, что сначала надо заехать домой.
— На
— Смотри, тебе виднее, — пожал плечами Витя.
Лампочка на площадке не горела, точнее говоря, ее вообще не было. Мне это активно не понравилось.
— Да ладно тебе, — не понял меня Самойлов, — пацаны вывинтили, эка невидаль!
— Именно невидаль. Я всем окрестным вывинчивальщикам давно объяснила, что если будут мои лампочки воровать, то ушей недосчитаются. Так что это не пацаны.
— Ну, значит, бомж какой забрел…
— Может, и бомж, но давай все здесь аккуратненько и осторожненько все осмотрим.
Результат аккуратненького и осторожненького осмотра нас потряс.
— Таня, — спросил Витя шепотом, — ты тоже это видишь?
— Ага, — я сглотнула.
Вправо от дверной ручки тянулась еле заметная в тусклом утреннем свете леска. Она почти совсем терялась на фоне шероховатой стены, и конец ее прятался в смятой коробке из-под конфет, валяющейся на полу.
Мы присели перед коробкой, даже не пытаясь потрогать ее руками. Конфеты «Палитра» самарской фабрики «Россия». Выглядит так, словно выпала из мусорного ведра — съели люди конфеты, коробку слегка смяли, чтобы в ведре меньше места занимала, и выбросили. И леска почти незаметна, фиг бы мы ее увидели, если бы не мои предчувствия и профессиональные привычки.
— Ну что, репей, звони, — я протянула Вите телефон. — Может, конечно, это чьи-то дурацкие шутки, но я лично эту пакость проверять отказываюсь. И тебя не пущу.
— Тем более, в свете последующих событий, — пробормотал Самойлов, нажимая кнопки.
Бригада по разминированию приехала быстро, два молодых паренька в камуфляже, без знаков различия, и майор лет сорока, очень маленького роста и с огромными усами. Прямо Тараканище! Майор, не представляясь, кивнул нам с Витей, сразу протопал к коробке, присел около нее и удивился весело:
— Смотри-ка, и правда взрывчатка! Ну, повезло, — обернулся к нам и пояснил: — Ложные вызовы замучили. Май—июнь мы школы пылесосили, двоечники старались, а сейчас с вокзалов не вылезаем. Отпускники, как поезд подойдет, кидаются по вагонам, словно куры чумовые, а нам потом их кошелки забытые проверять приходится. А в результате у хлопчиков никакой практики…
— Может, соседей надо эвакуировать? — робко предложила я. Честно говоря, мне было здорово не по себе: ну не привыкла я к тому, чтобы мои двери минировали.
— Соседей? — Майор задумчиво шевельнул усом. — Да нет, не стоит, пожалуй. Начнут сейчас из квартир выскакивать,
Хлопчики, почтительно склонив головы, присели рядом с ним. Мы же, как было велено, наоборот, скромно удалились на лестницу и, вытягивая шеи, оттуда пытались следить за действиями специалистов. Собственно, ничего мы не увидели и увидеть не могли — три широкие спины надежно закрывали обзор. Майор негромко объяснял что-то своим ребятам, но те слова, что я могла расслышать, казались полной абракадаброй.
Сработали они действительно быстренько. Не прошло и пяти минут, как все трое поднялись, и майор махнул нам коробкой.
— Идите сюда!
— Что там? — спросил Витя, когда мы подошли.
— А, халтура! Сделано на уровне клубной самодеятельности.
— То есть оно и не взорвалось бы? — я почувствовала себя глупо.
— Почему не взорвалось? Я говорю, что сделано халтурно, сплошные сопли висят, а рвануло бы за милую душу. Если бы кто попробовал дверь открыть, пришлось бы его потом столовой ложкой со стен соскребать. Теперь надо посмотреть, нет ли здесь еще подобных шоколадок.
Тщательно проверили лестничную клетку, потом я открыла дверь, и группа осмотрела квартиру. Слава богу, никаких сюрпризов больше не нашли. Наконец, минеры удалились, унося с собой нафаршированную коробку и строгие указания Самойлова — немедленно передать ее в лабораторию на предмет установления идентичности взрывного устройства с тем, что было использовано при убийстве Кондратова и при взрыве синего «Москвича», из которого стреляли в Мельникова. Собственно, ни я, ни Витя не сомневались в результате экспертизы.
— И пальчики, пальчики прежде всего пусть проверят, — напомнил он майору.
— Сейчас прямо в лабораторию и отвезем, — заверил майор и убыл со своими хлопчиками.
Когда мы остались одни, я прошла на кухню и без сил рухнула на табуретку.
— Нет, такие испытания не для моих нервов. Я существо нежное, можно сказать хрупкое, а тут то стреляют, то взрывают… Вить, давай по кофейку вмажем, для успокоения нервной системы?
— Вмажем, — согласился Витя.
Мы пили кофе и рассуждали, как же нам изловить бандитов, которые так мешают жить хорошей девочке Тане Ивановой.
— Они мне надоели! — пожаловалась я. — Не понимаю, чего они ко мне пристали? Вроде я еще ничего плохого им не сделала.
— Значит, получили серьезный заказ от богатенького человека. И кажется мне, что этот богатенький человек — твоя подружка, Косачева. Не иначе, она их натравила, помнишь, как требовала тебя убрать? До чего же настырная баба! Ну не нравишься ты ей, Танечка, активно не нравишься, вот она и сказала: «Фас!»
— Так она же меня купить хотела… Нельзя же быть такой непоследовательной!